— И снова лестницы, — проворчала пиромантка. Грубо высеченные в скальном основании, эти ступени были бугристыми и опасно перекошенными. — Ваши люди выдолбили их ложками, что ли?

— Они старые, — примирительно ответил Гидеон.

Крепко придерживая Чандру, он помог ей сойти по неровной лестнице на пол пещеры. Их тела соприкоснулись, и Чандра ощутила его напряжение. Она поняла, что иеромант переживал о том, что произойдет здесь этой ночью.

Чандра внезапно для себя осознала, что сама она не переживает.

Этого больше нет.

Сегодня она уже взглянула на то, чего боялась больше всего. После всех этих лет бегства, тошнотворных ночных кошмаров, жара и холода в темноте, отказа думать об этом, отговорок и отрицаний... Сегодня она встретилась лицом к лицу с той единственной сущностью в Мультивселенной, про которую она думала, что никогда не сможет этого сделать. Она наконец перестала убегать от призраков, обернулась и приняла их. Она прямо взглянула на то, что сотворила с теми, кого любила, и признала это – перед собой и перед другим человеком.

Этого противостояния Чандра боялась больше, чем сейчас – Очистительного Огня.

Если она смогла пережить обнажение своей души, то сегодняшней ночью переживет и это. Что бы ни случилось в Очистительном Огне, Чандра была к этому готова.

Когда они с Гидеоном подошли к кругу белых магов, священников и хранителей, стоявших вокруг безмолвного пламени с закрытыми глазами, иеромант остановился и терпеливо ждал, пока они закончат... Молитву? Медитацию? Что бы то ни было.

Чандра не видела причины подстраиваться под его хорошие манеры. – Мы уже можем начинать? – громко спросила она. – Это был долгий день.

Гидеон закрыл глаза и на мгновение скривил губы. Сложно было сказать, злится ли он или усмехается.

Валберт вздрогнул, посмотрел через плечо на Чандру, но расслабился и одарил ее улыбкой.

Самир был прав. Холодно.

– Конечно же, Чандра, – произнес верховный священник Ордена Гелиуда. – Я долго этого ждал. Предлагаю не ждать больше.

По сигналу Валберта, круг почитателей Очистительного Огня расступился, создавая для Чандры проход к колеблющемуся белому пламени. Вперед вышли шестеро людей, глядя прямо на нее. Пиромантка заметила, что все они были отлично вооружены.

Валберт проговорил:

– Я предпочту провести церемонию, не роняя твоего достоинства, так же как и своего. Но, в случае необходимости, я прикажу бросить тебя в Огонь силой.

Краем глаза Чандра заметила, как грудь Гидеона от дыхания стала вздыматься и опадать чаще.

– Нет, – твердо возразила пиромантка. – Необходимости не будет. У меня нет желания терять мое достоинство, так же как и... Что там я еще могу потерять.

Валберт вновь улыбнулся. – Я рад слышать это, Чандра. Не хочу, чтобы это было без нужды столь неприятным. Ни для кого из нас.

– Если ты и вправду хочешь приятной ночи для меня, – не выдержала Чандра, – тогда отпусти меня. Сейчас.

Улыбка главы Ордена стала еще шире, и он покачал головой. — Увы, боюсь, я не смогу этого сделать.

– О, да, – сказала Чандра. – Судьба.

– Да, – серьезно подтвердил он.

– Ладно, не важно.

– Мы можем начинать? – спросил у нее Валберт.

– Само собой.

Чандра шагнула вперед и почувствовала руку на своем плече. – Подожди, – сдавленно произнес Гидеон.

Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. То, что пиромантка увидела в его глазах, почти ослабило ее решимость. Она внезапно сказала:

– Не оставайся здесь.

Гидеон еле заметно нахмурился. – Чандра...

– Пожалуйста, Гидеон, не надо смотреть на это, – упорствовала девушка. – Пожалуйста. Уходи.

Он принял решение и кивнул. Его рука сжала ее плечо крепче, а потом он ушел. Чандра смотрела, как иеромант поднимается по грубым ступеням, забирает факел, который оставил в нише наверху, и исчезает в проходе, ведущем вверх, во дворец.

Она вновь повернулась к Валберту, и поняла, что тот глядит на нее с созерцательным интересом, но не стала задумываться об этом и лишь сказала: – Я готова.

Он кивнул и обернулся к сборищу вокруг.

– Начнем же.

Все присутствующие, кроме Валберта и Чандры, затянули песнопение, звучавшее так, словно они нарочно упражнялись для этого случая. Напев был мелодичным, и чистые голоса сливались в унисон. Но звух эхом отражался от стен и высокого свода, и был таким громким, что Чандре пришлось кричать Валберту, иначе он не слышал.

– Что дальше?

Это было странно. Пожилой глава Ордена взял Чандру за плечи и поцеловал ее в лоб. Он сделал это так быстро, что Чандра не успела отшатнуться от прикосновения его тонких сухих губ, которое ощутила даже через покрывавшую ее магическую преграду.

Валберт не стал повышать голос в ответ. Он просто сказал, четко выговаривая слова.

– Войди в Огонь.

– И все?

Этот вопрос девушка не прокричала, и была уверена, что он не услышит ее голос за головокружительным эхом песнопения. Но верховный священник очевидно понял, о чем она говорила. Он кивнул пиромантке и жестом указал ей на пламя.

Чандра повернулась к Огню и пошла вперед. Пение стало еще громче, словно ее приближение к чистому белому пламени придало силы голосам тех, кто смотрел на нее.

Когда девушка подошла так близко, что могла коснуться Огня, она внезапно задрожала, объятая пронизывающим холодом. Чандра не была уверена, случилось ли это только от белого пламени, или в этом повинен ее собственный страх.

Она протянула руки и дотронулась до Огня. Конечно же, он не обжигал – ни жаром, ни даже холодом. Языки пламени были прохладными на ощупь, но терпимыми. Они бережно обвились вокруг ее запястий, и осторожно тянули за них, как бы приглашая войти в мерцающее безмолвие и проверить себя.

Чандра вступила в Огонь.

Она почувствовала, как магическая энергия, связывающая ее руки, тает и стекает прочь. Сияющая защита тоже отпала с тела пиромантки, освободив ее. Она не знала, то ли Валберт развеял заклинание, будучи уверенным, что Очистительный Огонь оставит ее бессильной, то ли сам Огонь начал свою работу по изничтожению магии, что попала в него.

Чандра подняла руки и медленно повернулась кругом себя в отрезвляющей прохладе белого сияния, понимая, что происходит совсем не то, чего она ожидала.

Пиромантка чувствовала не испуг, а вседозволенность.

Не поражение, а возбуждение.

Она запрокинула голову, глядя вверх сквозь волны полупрозрачного света, объявшего ее, и сдалась – на милость своих деяний, своего прошлого,