Предтечу современных диггеров, человека, положившего жизнь на изучение этого загадочного мира, вплотную примыкающего к привычному нам метро, звали Игнатий Стеллецкий. О нем можно найти самые разные отзывы, кто-то считает Стеллецкого «городским сумасшедшим», кто-то — выдающимся, но не понятым ученым. Одно безусловно: был он личностью незаурядной и выдающейся.

Игнатий Яковлевич Стеллецкий (1878–1949) родился в селе Григорьевка Александровского уезда Екатеринославской губернии в семье учителя. Окончив Киевскую духовную академию, он уехал работать учителем в Палестину, где всерьез увлекся археологией. В 1907 году, вернувшись в Москву, Стеллецкий поступил в Московский археологический институт и в том же году стал действительным членом Русского военно-исторического общества, а в 1909-м — Московского археологического общества.

В отличие от большинства своих коллег, Стеллецкий питал особенный интерес не к тому, что сохранилось на земле, а к тому, что можно найти под землей. Он стал одним из учредителей общества «Старая Москва», но тут же разошелся во мнениях с коллегами. Один из них даже упрекнул Стеллецкого в том, что тот «дерзает посылать археологов туда, куда раньше лишь каторжников посылали».

Поэтому в феврале 1912 года Игнатий Яковлевич организовал Комиссию по изучению подземной старины, и сам стал ее председателем. В учредительном документе комиссии говорилось: «Комиссия ставит своей задачей выявление и изучение памятников подземной старины, то есть предметов первобытной и бытовой археологии, скрытых в недрах земли временем или волей человека. Но особенно комиссию интересуют всякого рода подземные сооружения, бытовые и военные, сохранившиеся в недрах территории России. В этом отношении во главу изучения ставятся комиссией связанные с подземными замковые и крепостные сооружения, валы, городища, курганы, всякого рода пещеры, погреба, ямины, оседания и провалы почвы, клады и сопутствующие им явления…»

Стеллецкий начал собирать предания, легенды, слухи, свидетельства очевидцев и, если удавалось выяснить что-то конкретное, спешил произвести раскопки. Результаты не заставили себя ждать: были обнаружены подземные ходы из Круглой башни Китайгородской стены и из Тайницкой башни Симонова монастыря, основанного учеником Сергия Радонежского, современника Куликовской битвы. Увы, ныне Симонов монастырь разрушен и точное местоположение хода забыто.

Еще один подземный ход был раскопан Стеллецким на улице Большая Лубянка в том месте, где в начале XVII века находился двор и дом князя Дмитрия Пожарского, бывшего в 1611 году зарайским воеводой и одним из руководителей Первого ополчения. Дошедшее до нас здание более поздней постройки, но оно включает стены первой половины XVII века. Здание может похвастаться богатой историей: считают, что именно здесь умер от ран генерал Багратион (дом принадлежал генерал-губернатору Москвы графу Федору Ростопчину)[16].

Но вернемся к Стеллецкому! Конечно, он казался окружающим странным. Он и его ученики без всякого специального оборудования, имея лишь свечи и лопаты, раскапывали заброшенные подземелья. Стеллецкий выезжал и в другие города, если получал известия, что там под землей обнаружено что-то интересное. Это позволило ему изучить «слухи» под псковской крепостной стеной, ход из замка магистра ливонского ордена Вальтера фон Плеттенберга в Риге (начало XVI века), подземные палаты в Торжке и т. д.

В начале 1910-х Стеллецкий серьезно увлекся поисками библиотеки Ивана Грозного. Эта легендарная Либерея[17] изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков. После падения Константинополя книжное собрание переместилось в Москву в качестве приданого византийской царевны Софьи Палеолог, бабушки Ивана Грозного.

Чтобы защитить драгоценные книги от пожара, Софья приказала хранить их в подвале под церковью Рождества Богородицы в Кремле, устроив там специальный тайник. Для его создания был приглашен итальянский архитектор Аристотель Фиораванти. Это было мудрым решением: летописи повествуют о десятках пожаров, опустошавших Москву.

Утверждается, что при сыне Софьи, великом князе Василии Третьем, переводом греческих книг занимался выдающийся ученый Максим Грек, позднее при Грозном — протестантский пастор Иоганн Веттерман из Дерпта. Но затем последовали мрачные годы, царь оставил науки и принялся казнить своих подданных и тиранствовать. Именно в это время Либерея исчезла, предполагают, что она была замурована в каком-то подземном тайнике. Именно его всю жизнь и пытался найти Стеллецкий.

Он изучал архивы, обследовал подземные ходы в Донском, Новодевичьем и других монастырях. Однако его попытки получить разрешение на проведение раскопок в Московском Кремле окончились неудачей. Затем была Первая мировая, потом — революция… Лишь осенью 1923 года И.Я. Стеллецкий вернулся в Москву; его квартира в Хамовниках была реквизирована, архив и библиотека пропали. Все пришлось начинать заново.

С начала 30-х годов Стеллецкий сотрудничал с Московским метрополитеном, собираясь создать музей «Подземная Москва» и не забывая про легендарную Либерею. Он обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и в конце концов получил разрешение на раскопки. В результате был обнаружен белокаменный ход под Кремль из угловой Арсенальной башни. Однако в декабре 1934 года, после убийства Кирова, требования секретности резко ужесточились, и раскопки запретили. В письмах Стеллецкого есть указания, что Сталин лично обещал ему снова разрешить раскопки после войны, но Стеллецкий этого так и не дождался. Он умер 11 ноября 1949 года и был похоронен на Ваганьковском кладбище. Могила его утрачена. Его основной труд «Мертвые книги в Московском тайнике» увидел свет лишь в 1993 году.

Писатель и журналист Глеб Алексеев, автор романа «Подземная Москва» (1925), ставший жертвой сталинских репрессий, был большим другом и учеником Стеллецкого. Он описал своего учителя в романе под именем профессора Мамочкина.

Отрывок из романа «Подземная Москва»:

«Человечество никогда не могло забыть о «неведомом сокровище», как назвал библиотеку царя Ивана наш историк Забелин. Ее видели многие. В шестнадцатом веке — Максим Грек и Ветерман, ученый патер из Дерпта, которого Грозный пригласил «прочитать ученые книги». Ветерман спускался в подземелье, составил даже «связку», то есть каталог книг, но, испугавшись, что Грозный замурует его, как живого свидетеля его несметных богатств, в подземном Кремле, уехал из России. В семнадцатом веке о библиотеке Грозного вспоминают в письмах Аркудий, Сапега, Паисий Лагарид. Царевна Софья посылает в подземелье своего дьяка Макарьева. И тот, продвигаясь по подземному ходу, нашел сводчатую камеру с решетчатым оконцем. Он просунул в оконце свечу и увидел заваленные обвалом потолка сундуки. В существование библиотеки глубоко верил Петр I, давший дьяку Конону Осипову средства для ее отыскания, ему же, умирая, Макарьев раскрыл секрет своего спуска под землю. Но только в девятнадцатом веке, словно вняв легендам, живущим до сих пор в русском народе, о богатствах грозного царя, — апологетами библиотеки впервые выступают ученые: Дабелов, Клоссиус, Тремер, приезжавший в Россию в 1891 году для самостоятельных раскопок, Соболевский, Щербатов и Стеллецкий. Щербатов, бывший помощник директора Исторического музея, спускался в подземелье и даже шел его ходами. Он жив и поныне… Но где же она? — место ее пребывания до сих пор не мог точно указать ни один человек. Грозный умертвил всех рабочих, замуровавших в землю его «в переплетах из чистого золота книги». Он понимал, что для того, чтобы сохранить библиотеку для грядущих веков, — мало ее засыпать, надо еще плотно забить глиной самый коридор, «запаковать» туннель так, чтобы даже в подземелье к нему не было хода…»