И опять же, по странному стечению обстоятельств, испытания подводного самолета не просто удались, а удались на двести процентов. И резак алмазный испытан, и режим ожидания с автопилотом, и даже мини-торпеда. Хорошо ведь сработала, от Чжоу Фан Линя если что и осталось, то именно мокрое место.

Контр-адмирал Сорокин будет доволен… Глядишь, еще и медальку дадут, а то и очередную звездочку на погоны.

Так почему же ему настолько муторно, что хоть волком вой?! Сергей окинул голый казенный гостиничный номер тоскливым взглядом.

Смерть Тима Котельникова? Да, эта заноза бу – дет саднить долго. Но он отомстил за Тимофея и сейчас думает совсем не о нем.

«Давай-ка не врать самому себе, самое поганое занятие, – подумал Павлов. – Тебе не дает покоя малышка, Леночка Берсентьева. Ты весь в белом, ты герой, спаситель Байкала, а она?.. Что будет с девчушкой? Мало того, с боевым другом, Полундра! Что, разве она тебе не помогла тогда, в самую критическую минуту? К тому же она влюблена в тебя, впервые влюблена, по-серьезному! Господи, да что ж мне делать, как ей помочь, я ведь с ума сойду. Отец под следствием, он неминуемо сядет. Мать… Видел я ее мать! Так ведь она тоже сядет, скорее всего, мне вчера в военной прокуратуре много чего про последний рейс "Ми-26" говорили. Эх, поглядеть бы в глаза этой хладнокровной сволочи, капитанчику, который меня допрашивал. Да где там! Спрятался, скотина».

Но нет, не получилось у Павлова увести мысли на другой путь, в ином направлении. Под гостиничным балконом раздался характерный треск мотороллера. Через минуту Леночка уже повисла на шее у Полундры.

– Уезжаешь? Я знаю, что ты не можешь взять меня с собой. – Ее душили слезы. – Но я еще раз прошу тебя, Сережа, возьми, а? Хочешь, я всю жизнь буду твоей любовницей, мне больше ничего не нужно, поверь! Ты говорил, что твою жену Наташей зовут? А сыночка Андрюшей? Ты их очень любишь, да?

– Очень, – губы у Павлова будто свинцом налились.

– А меня? Ну хоть немножко? Неужели нет?

– Малыш, тут, видишь ли… – Полундра замялся, – тут не бывает немножко. Тебя еще полюбят, Лена. Да так, что ты сама удивишься. И это будет очень хороший человек, ты уж поверь моему опыту, плохие от тебя попросту отталкиваться будут. А ты от них. Ну а я… Давай навсегда останемся боевыми друзьями. Ладно?

Он недооценил эту девушку, ожидая после своих слов чего угодно: вспышки злобы, истеричных рыданий, деланого смеха, наконец.

Но Елена чуть привстала на цыпочки, очень нежно поцеловала его в губы и тихо прошептала: «Ладно. Ты прав. А я – дурочка».

Затем мягко отстранилась от него, села на казенный гостиничный стул.

– Ты не волнуйся, Полундра, – сказала она, пока еще с трудом выговаривая эти простые слова. – Я не пропаду. Я к маминой сестре, в Улан-Удэ, уеду. Маму тоже ведь… Но ты, наверное, знаешь. Ничего, тяжелые времена тем и хороши, что проходят рано или поздно.

В ее последней фразе прозвучал такой горький, такой обжигающий опыт, которым человек в неполных девятнадцать лет обладать не должен. Но зато Павлов понял, что она действительно не пропадет.

– Я могу тебе чем-то помочь? – У него тоже перехватило дыхание.

– Еще как, любимый! Просто тем, что ты есть на земле. Вот такой. Ну и, – она улыбнулась сквозь слезы, – тем, что подержишь мою «Хонду», пока я на нее взгромоздюсь… Или взгромождусь, прости, я запуталась…

«Я тоже, – угрюмо подумал Павлов, вновь с ужасом ощутив, как весь мир, включая семью, ему вот-вот заслонит эта отчаянно храбрая, умная, добрая и нежная девчонка. – Ну почему ты младше меня на двенадцать лет?!»

За окном раздался резкий сигнал «уаза». Никифоров, пора уезжать. Все.

…Уже дав полный газ, Леночка обернулась к провожающим ее друзьям-спецназовцам и отчаянно-весело крикнула:

– А я ведь стану морским офицером, вот увидите! Еще вместе послужим!

Павлов вновь с острым наслаждением вдыхал пахнущий солью и йодом воздух своего любимого Мурманска. Разговор с контр-адмиралом Сорокиным удался. Тот был даже не просто доволен, – подошел к Полундре, слегка приобнял Сергея за плечи и сказал:

– Я знал, на тебя можно положиться. Рад, что не ошибся в тебе.

И только провожая Павлова до дверей кабинета – кто бы еще мог похвастаться такой честью? – вдруг сказал, словно вспомнив о чем-то докучном, ненужном и даже противном:

– Там тебя в нашу военную прокуратуру вызывают. Ты бы зашел, а?

– Тоже военюристов не любите, – Полундра даже не удивился такому странноватому тону контр-адмирала. – Зайду, куда я денусь. Вот прямо сейчас и отправлюсь.

– Не люблю, – кивнул Сорокин. – Но я не всемогущ, а ты там на пару с Никифоровым таких дел натворил… Словом, Сергей, если эти хмыри, которые по недоразумению считают себя военными, попытаются тебя, гмм… обидеть… То ты сразу ко мне.

«Что-то все меня последнее время обидеть хотят, – невесело подумал Полундра, открывая тяжелую дубовую дверь военной прокуратуры округа. – Ан как-то так получается, что в результате сами обиженными остаются. Забавно даже, право слово».

Но они с контр-адмиралом попали пальцем в небо, все обстояло совсем наоборот. Военюрист в майорском чине разулыбался Павлову так, словно перед ним предстал не старлей спецназа, а пропавшая и только что вновь обретенная возлюбленная:

– Военная прокуратура ЗабВО провела расследование по вашему делу, и было признано, что вы и старший лейтенант Никифоров действовали правильно. Это я вам официально объявляю.

– Да неужели? – Сергей приподнял брови, изображая радостное изумление. – Ну-у, порадовали сиротинушку. Надо же – «действовали правильно». А как насчет того, что некоторые ваши коллеги из Забайкалья действовали не совсем правильно, а? Ах да, конечно! В семье не без урода. Только количество уродов в вашей семье почему-то на порядок больше, чем в нашей. Хоть вроде бы в одной армии служим.

Покрасневший майор опустил глаза. Но затем вновь поглядел Павлову прямо в лицо и вдруг широко, по-дружески улыбнулся:

– Полундра, можно я тебя так назову, и на «ты»? Я ведь читал материалы дела. Вы с Никифоровым – настоящие герои. А что до коллег, я таких, как этот капитан, берсентьевская подстилка, сам бы в Байкале топил. Поверь, мы отсюда старались помочь тебе, чем могли. Мы ведь тоже североморцы.

Сергей был обезоружен. Он почувствовал в словах военюриста искреннее уважение и дружелюбие. Не такой был Полундра человек, чтобы не откликнуться на это.

– Да ладно, чего уж там, – весело сказал он. – На «ты» так на «ты». Не бери в голову.

– Тогда, – подмигнул ему сразу ставший необыкновенно симпатичным майор, – давай закончим официальную часть. Вот как закончим, так я тебя приглашу немного выпить за знакомство. Не откажешь, герой?

– Не откажу, – рассмеялся Павлов. – Надо же и мне обрастать полезными знакомствами! Давай свою официальщину.