Похоже, тогда она не совсем верно оценила ситуацию.

Нелл помчалась наверх переодеться и прибрать спальню. Пришлось столкнуть Марлен с кровати, чтобы поправить покрывало. Марлен жалобно заскулила, Нелл поспешно бросила на пол плед из шенили. Марлен сунула в него нос и принялась устраивать себе гнездышко: переворошила плед, зарылась в него поглубже, перевернулась несколько раз и с тяжким вздохом успокоилась.

— Да, ничего не скажешь, трудная у тебя жизнь, — посочувствовала Нелл и пошла наводить порядок в ванной.

Полчаса спустя зазвенел звонок. Нелл в последний раз взглянула в зеркало. Пламенеющие волосы, искры в глазах, пылающие щеки и затянутое в шелк тело.

— Господи, я вся горю, — сообщила она зеркалу и отправилась в прихожую.

Гейб вошел, положил пакет с едой на полку у двери, обнял Нелл и стал целовать, пока ее голова не пошла кругом.

— Ты хоть понимаешь, как долго я ждал, чтобы сорвать с тебя эту пижаму? — спросил он, гладя ее по спине.

— Нет, — пискнула она.

Он снова поцеловал ее, скользя ладонями по голубому шелку, и хрипло пробормотал:

— Выбирай: либо ужин, в течение которого я пожираю тебя похотливым взором, либо сразу наверх, где я швырну тебя на кровать и сделаю все, что захочу?

— Кровать, — выдохнула Нелл.

Через полчаса Нелл перевернулась на живот и приподнялась, стараясь прийти в себя.

— Господи, может, чуточку снизить темп?

— Это не я стонал: «Сильнее, скорее», — напомнил Гейб, прижимая ее спиной к себе.

«Господи, какой жар! Этот мужчина — настоящая печка!»

— Если бы ты действовал немного медленнее, у меня осталось бы время подумать. — Нелл с удовольствием приникла к нему, запоминая, какой он сильный и крепкий. — Хочешь, чтобы я лежала под тобой как резиновая кукла?

— Господи, нет, конечно.

Гейб провел ладонью по бедру, Нелл перекатилась на бок и свернулась клубком.

— Просто хотел сказать, что такую женщину, как ты, нелегко любить.

— Кроме того, стонала не я, а Марлен, — добавила Нелл, вздрагивая под его руками.

— В таком случае отнесем это на счет стереоэффекта.

Он поцеловал ее в шею, и она, снова вздрогнув, легла на спину. Он провел пальцем по ее животу, и она прижалась к нему.

— Перестань. Нам вроде бы следовало предаваться приятному безделью.

— Обожаю приятное безделье, когда ты в движении. Я время измеряю по качаниям тела твоего. — Он прикусил мочку ее уха. — Ладно. Считай, что я просто обожаю, приятное безделье в твоем обществе.

Его глаза, как всегда, были темными, но теперь просто обжигали.

«Боже, он прекрасен».

— «По качаниям тела моего»? — переспросила она.

— Это из очень непристойного стихотворения, — пояснил Гейб. — Оно приходит мне на ум каждый раз, когда я наблюдаю, как ты двигаешься.

Поэзия. Он никогда не перестанет ее удивлять.

Не то чтобы она рассчитывала на вечность…

— Ну? — спросил он и, не дождавшись ответа, снова погладил ее. — Я начинаю нервничать, когда вижу такой взгляд.

— Какой?

— Особый.

— Это все от голода, — решила она, скатилась с кровати и подняла с пола пижамную куртку. — Пора поесть.

— Неси сюда. — Он извернулся и схватил пижамные штанишки прежде, чем она успела до них дотянуться. — Я подожду.

— Лентяй!

Она одернула курточку, и Гейб довольно ухмыльнулся.

— Берегу энергию, — сообщил он, и Нелл едва не потеряла сознание.

Когда они оба лежали в постели, поедая из одной упаковки цыпленка с чесноком, Гейб вдруг вспомнил:

— Сегодня мы нашли кое-что из бриллиантов.

Нелл мгновенно забыла о еде.

— Бриллиантов Огилви?

— Точнее, серьги. В шкатулке с драгоценностями Хлои.

Нелл молча выслушала рассказ Гейба.

— Насколько я понимаю, ты не сможешь найти Хлою в Европе?

— Ни единого шанса. Но я знаю, что случилось. Мой отец ее обожал. И подарил ей эти серьги, а она надела их перед съемкой у фотографа, а потом убрала. Такие украшения не в ее стиле. Я позвонил Тревору, и он пообещал принять меня завтра. Мне просто не терпится с ним потолковать.

— Бриллианты подходят любой женщине.

— Только не Хлое, — покачал головой Гейб. — Бьюсь об заклад, она вообще не знала, что это бриллианты, а если и знала, то понятия не имела, сколько они стоят. Роскошью в ее понимании был ресторан с матерчатыми скатертями и салфетками.

Неподдельная нежность, прозвучавшая в его голосе, больно уколола Нелл, она постаралась задавить ревность в корне. Он был бы последней скотиной, если бы не заботился о бывшей жене.

— Ты, наверное, был очень счастлив. Хлоя такая милая, а еще и малыш.

Гейб уставился на нее как на безумную.

— Мне было двадцать шесть, и я совершенно не собирался жениться, тем более становиться отцом. Хлоя могла быть хоть Мэрилин Монро, но какое уж там счастье!

— Э, брось, — возразила Нелл, чувствуя себя виноватой за подленькую радость, которую испытала в эту минуту.

— Не идеализируй. Все было прекрасно. Хлоя — хороший человек, но, увы, волшебной сказки не получилось. А теперь выкладывай, что сказала Марджи.

— Она говорила о Стюарте. Оказывается, Марджи его ненавидела. Понимаешь, она считает, что муженек жив, и думает, что если не получать страховку, то он не вернется. Ей худо приходится.

— А тебе?

Нелл рассмеялась:

— Мне? Имея самый потрясающий секс за всю мою жизнь, да еще две ночи подряд!

— Так здорово? — Гейб перегнулся через нее и поставил корытце на тумбочку. — И мы только начали.

Он поцеловал Нелл, стараясь не давить на нее всем телом, но она крепко обняла его, наслаждаясь ощущением тяжести.

— Мне нравится, что ты всегда отвечаешь ударом на удар, — пробормотала она ему прямо в губы.

— Приходится. Иначе ты попросту меня уничтожишь.

— Я говорю о сексе. — Она чуть отодвинулась.

Он потянулся за очередным корытцем.

— Я тоже. — Он уселся и открыл крышечку. — Ты сильная женщина.

— Иногда мне так не кажется, — призналась она, думая о тех бесконечных годах, когда приходилось лежать в постели неподвижно, чтобы Тим чувствовал себя главным. О тех потерянных после развода месяцах, когда она не могла есть.

Нелл взяла корытце. Крабы по-рангунски. Превосходно.