— Мне безумно нравится, когда женщина умирает у меня на руках… — услышала я шепот, а наши губы едва соприкасались. Я стиснула зубы, вцепившись в его плечи и чувствуя, как нежная ладонь успокаивает мой вздрагивающий живот. — Нет ничего прекрасней богини, которая лежит у меня на руках, обнаженная и сладкая…

Я умоляющее заглянула в синие глаза, понимая, что предпосылки инквизиции уже заложены, а Мордред с улыбкой склонился для поцелуя, заставившего меня простонать и вздрогнуть. Меня приподняли, медленно опуская на руках на свои колени.

— Я осторожно, — шептали мне, целуя в висок, пока мои руки лежали у него на плечах. — Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне… Только мне…И я тебя никому не отдам… Никому… Пусть только посмеют…

Странное чувство, когда боль смешивается с наслаждением, заставила меня вздрогнуть и крепче обнять руками его шею.

Я чувствовала, как руки скользят по моей спине, жадно ведя пальцами сладкие линии.

— Нежность оставим на потом, — усмехнулись мне, отбрасывая мои волосы за спину и целуя в плечо. Руки, которые держат меч, которые способны убить любого вызывали дрожь. Сладкий вздох любимых губ так и хотелось поймать поцелуем. Задыхаясь от сладкой, мучительной агонии, чувствуя себя маленькой девочкой, которую с легкостью держат на руках, заставлял умирать от одной только мысли о поцелуе.

— Не могу остановиться, — услышала я сквозь сладкое полузабвение шепот. Меня снова поцеловали. — Не могу…

Я целовала полуоткрытые губы, ловя в порыве страсти каждый его стон и лаская взглядом каждую черточку лица. Когда я успела так влюбиться? Черные локоны красивым каскадом ложились на его плечи, а я вздрагивала от каждого толчка и ловила взгляд затуманенных страстью синих глаз в обрамлении черных ресниц и судорожно прижималась всем телом. Я застыла, чувствуя, как тело оцепенело в тот момент, когда мир растворился перед глазами в сладком экстазе.

— Куда пошла… — задохнулись мне на ухо, а я чувствовала, как меня жадно обнимают и целуют. — Я не разрешал уползать, моя дорогая богиня…

Через три часа я решила прикинуться слепо-глухонемой. А через полчаса еще и дохлой. Я лежала на груди, чувствуя, как мой висок согревает сбивчивое дыхание, а руки нежно гладят по спине и окресностям.

— Все, все, — успокаивали меня поцелуем в висок, нежно гладя и прижимая к себе. — Я больше не буду тебя мучить…

Он зарылся лицом в мои волосы, а я чувствовала, как бьется в груди его сердце. Я лежала, лаская взглядом локоны на подушке, бледное лицо, чуть приоткрытые губы, чувствуя, как руки нежно успокаивают меня. Сердце изнывало, глядя на красивый изгиб бровей, на полуулыбку и закрытые глаза с длинными ресницами. Меня уложили поверх себя, обняли и уснули. Я боялась даже шевельнуться, слыша, как сердце в его груди успокаивается, а дыхание становится ровнее.

— Спокойной ночи, — прошептала я, играя с локоном и устало потершись щекой о широкую грудь.

Утро встретило меня на краю кровати в позе самурая, летящего с мечом на полчище врагов, и поднятыми бровями. На меня смотрели с явным интересом, а я натягивала простыню на грудь, сильно косясь в сторону улыбки, расползающейся по чужим губам. Мне кажется, даже дьявол не умеет так улыбаться.

— Я теперь понимаю, почему Артур спал отдельно, — послышался голос, а у меня медленно с улыбкой отбирали простыню. — Главное, что ничто не предвещает беды. Подкралась, нежно обняла, я уже умилился, но тут же получил коленом в спину…

Я не сдавалась и тянула одеяло на себя, глядя на всю скорбь Пендрагонов в красивых, глубоких глазах.

— А потом ты твердо решила вытолкать меня с кровати, — сладко продолжал Мордерд, а я видела, как одеяло, прикрывающее грудь медленно сдает позиции, обнажая новые горизонты, которые ласкали тягучим и сладким взглядом чуть прищуренных глаз.

— Но твои попытки успехом не увенчались, — мне на колени легла голова, рассыпавшись черными волосами, а я запустила пальцы в волосы, глядя в синие озера глаз.

— Я попытался тебя поймать и обезвредить, — сладко продолжал Мордерд, а я с нежностью провела пальцами по его тонкому шраму, вызывающему у меня смесь трепета и безграничной нежности. — Завернул в одеяло и попытался поцеловать, но ты решила не сдаваться. Через час ты уже вылезла из одеяла, а я понял, что еще немного и род Пендрагонов оборвется на мне…

Мою ладонь поцеловали, скользнув рукой по обнаженной груди.

— И именно поэтому, — голос становился все тише, а взгляд все загадочней и слаще. Мордред резко сел на кровати, а медвеже-сгребательный жест, присущий, видимо, всем Пендрагонам, заставил меня сладко улыбнуться. — И вот поэтому тебя бы следовало немного наказать…

Я попыталась вывернуться, но меня поцеловали, прижимая к себе.

— Только нежно, — прошептали мне в волосы, а по моему телу пробежала сладкая волна от страстного и глубокого поцелуя. Смятое одеяло валялось на мраморном полу, а сердце умоляло нежно выдохнуть: "Люблю", в надежде вдохнуть это слово, слетевшее с любимых губ.

Мои пальцы перебирали черные локоны, пока я задумчиво смотрела в сторону узкого окна, сидя на кровати и чувствуя, как меня переполняет нежность. Мне на колени опустилась голова, а мои пальцы вплелись в черные локоны. Я нежно перебирала длинные волосы, видя, как вздымается грудь любимого.

— У меня к тебе будет маленькая просьба, — услышала я шепот, который вывел меня из состояния задумчивости. — Она может показаться странной…

Я мысленно перебирала список того, чего мы еще не пробовали, а воображение посматривало на нас косо и с прищуром, предлагая такие варианты, от которых стыдно становилось даже при одном упоминании.

— Как думаешь, что это? — я слышала отчетливую улыбку в голосе, а воображение уже несло по просторам таких фантазий, что я едва поспевала краснеть за ним. Добравшись до неизведанных высот извращений, я застыла с прищуром глядя в туманную даль отношений, которые потребовали столь решительных действий.

— Я в тупике, — с нервной усмешкой заметила я, проводя рукой по чужим волосам.

— Вот там и сиди, — рассмеялся Мордред и замолчал.

Повисла интригующая тишина, а воображение посмотрело на меня с подозрением и тревогой.

— Можешь, спеть колыбельную? — прошептал Мордред, положив руку мне на колено. — Просто колыбельную.

— А что? — осторожно начала я, глядя на красивый профиль. — Мать никогда не пела ее?

— Моя мать — богиня судьбы. Богини не умеют любить, — в голосе почувствовался металл, от которого по спине туда и обратно неприятный холодок. Мое сердце дрогнуло, а я нежно прижала его к себе, поглаживая рукой по шраму.

— Сделай это, — послышался едва различимый шепот, пока я с нежностью обнимала его голову. — Я выполню любое твое желание. Все, что захочешь.

Я сидела на кровати, обернутая простыней и даже не знала, что ответить на такое предложение.