– Ни для кого из нас не секрет, что даже после долгих часов утомительной работы и магических опытов… – продолжила Архимаг, стараясь выглядеть как можно более бесчувственной, – нам не удалось вернуть чародеям с островов Тари Ашш их таланты.

Утратившие способности маги вытянули подбородки, чтобы придать себе позу гордецов, а заодно и спрятать беспокойство в недра своей души. Но руки их, так же, как и у Архимага, исходили дрожью, и каждый, вне зависимости от концентрации Ашши Саар в крови, боялся. Боялись непоправимого вердикта, боялись предательства, уличения в государственной измене, внезапного нападения вооруженной полиции… Боялись за других. Матье, стоявший рядом с Кайхесши, пытался взять ее за руку, но та отдернула ее.

– Однако мы смогли построить теорию о том, каким образом это могло случиться, – с этими словами Архимаг отняла руки от спинки стула и подошла к выстроившимся в линию чародеям. – Теперь я не смогу пустить это дело на самотек, не смогу оставить без своего внимания. А потому, уважаемые чародеи, позвольте мне сделать заявление.

Она аккуратно, будто оттягивая момент откровения, откашлялась; подбородки Ядовитых магов вытянулись еще сильнее. Беспорядочная прежде напряженность взвилась к потолку жадным порывистым костром.

– Да будет вам известно, господа, что час назад я сняла с себя полномочия Верховного мага Одельтера, и Консилиум поддержал единством голосов мой шаг. Тогда же был избран новый Архимаг Империи.

В этом кругу чародейке незачем было напоминать, что магический университет Фье-де-ля-Майери не обязан отчитываться о каждом своем шаге государю или Державному совету, – да и чиновников меньше всего интересовало, кто займет место безликого Архимага, мэра крошечного города Лоэннлиас-Гийяра. Для Ядовитых чародеев это назначение тоже не играло значимой роли.

Самой важной в тот день оказалась другая новость. Чародейка долго собиралась с силами, прежде чем озвучить новую фразу, а когда она продолжила, то лишь подтвердила умозаключения магов постарше, уже успевших отдаленно обо всем догадаться.

– Я готова отбыть с вами на земли Тари Ашш. Там я брошу все свои силы на то, чтобы помочь в беде Ядовитым магам.

Таффур и Хелинш склонили головы в смиренном жесте благодарности. Маги помоложе удивленно ахнули: разум их отказывался верить в происходящее – слишком невероятной была действительность. Глаза чародеев округлились, брови взлетали высоко на лоб, но тут же возвращались обратно. Ведь все маги были строго научены тому, как важно в Одельтере соблюдать тонкости протокольного этикета.

В зале повисла тишина – особая, лишенная смятения, но заполненная усилиями постичь происходящее. Поступок бывшей Верховной чародейки был слишком несвойственен одельтерцам… но принадлежала ли к ним эта женщина на самом деле?

Господин Вахэйль кашлянул. Хотя он и выглядел на сорок с хвостиком лет, лет ему было уже сто двадцать или сто тридцать (ибо право на жертву практиковали и на островах Тари Ашш), и за всю свою долгую жизнь Таффур не видывал ничего подобного. Наверное, властительные чародеи тянут слишком длинную лямку долголетия, подумал Вахэйль, и однажды им становится скучно – настолько, что необходимость держать свои поступки в узде закона и здравого смысла умирает раньше самого мага.

– Как вы понимаете, господа, у меня более нет громкого титула, однако способности, доставшиеся мне от рождения, по-прежнему со мной. Вы получили на свою сторону сильную фигуру… – Позволив себе единожды усмехнуться, бывшая верховная чародейка сделалась вновь серьезной. – Я по-прежнему сильна и смогу колдовать вместо других магов на Островах. На какое-то время я помогу скрыть потерю способностей чародеев от Великого князя и Синклита – и всего мира. На Тари Ашш должна быть хоть какая-то магическая защита… Даже один человек, если все остальные…

Маги Островов молчали, но вовсе не обязательно было обладать даром телепатии, чтобы понять, о чем думали они в эту секунду. Какой бы самоотверженной ни была подобная выходка, сомневаться в том, что с Ядовитых людей когда-нибудь спросят за эту услугу, не приходилось.

– Полагаю, с утратой титула ко мне справедливо возвращаются мирские регалии. Я беру себе одельтерское имя Годелива, которое не вызовет нареканий ни в Империи, ни на Островах. – Бывшая Архимаг прекрасно знала о новой моде и о том, что некоторые особо нечестивые островные женщины теперь официально брали себе вторые континентальные имена. – Но мне также потребуется фамилия…

Здесь чародейка склонила голову и с прищуром воззрилась на Чьерцема, весь монолог взиравшего на нее с по-ангельски блаженным видом. Васбегард тут же смекнул, в чем дело, и изменился в лице.

– Увольте! – возмущенно бросил он. – Я прекрасно понимаю ваши чувства, но если еще хоть кто-нибудь из присутствующих в этом зале возьмет мою фамилию, со мной приключится сердечный удар!

Таффур Вахэйль поспешил предложить Годеливе имя своей семьи, и чародейка шутливо согласилась. Но несколько дней спустя женщина получила из рук Хитреца новенький, пахнущий свежей бумагой паспорт, где значилась фамилия Делорм. Так мы и приноровились впоследствии ее называть: мадам Делорм. И хоть Годелива никогда не выходила замуж, женщине в ее возрасте мадемуазелью быть не пристало.

– Мы порешили, что месье Фойерен развернет поиски виновного в Одельтере, а я отправлюсь с вами на Ядовитые острова и постараюсь не попасться там властям. Наша цель – действовать тихо, осторожно и сохранить стабильность в мире, – продолжила чародейка; она говорила уверенно, как будто один только ее настрой способен был избавить нас от половины проб лем.

– Вы, полагаю, это называете стабильностью? – хладнокровно заметил Хелинш Хасте, по привычке играя вытатуированной на руке змейкой.

– В некоторой мере, – ничуть не смутилась Годелива. – Так или иначе мы – не те силы, чтобы менять ход истории. Мы просто не имеем на это морального права.

«…Потому что мы не сможем справиться с тем, что натворим», – соблюдая негласный обет молчания, догадался Кадван Берм. Лишь потому, что он был помощником Хитреца, парня допустили на это собрание.

Ядовитые чародеи также вспомнили, что слышали похожее изречение. Кажется, это было в «Азукаре», а о стабильности мира и правах чародеев говорил Васбегард. Сам Чьерцем хмыкнул: его представления о морали всегда разнились с общественными.

– Система существует, только если она стабильна. Нарушается равновесие – система летит к черту, – подытожил месье Алентанс.

– Поэтому надо учитывать и уничтожать каждую мелочь, способную привести к неприятным последствиям. Поэтому, думаю, вам не помешает увидеть еще кое-что! Поверьте, это весьма занятно.

С этими словами Годелива подняла левую руку, и только теперь мы поняли, что все это время она держала в ней что-то невидимое. Чародейка легонько подула на иллюзорный предмет, и он стал принимать свои истинные очертания. Сначала проявились полупрозрачные контуры, потом они неспешно приобрели цвета, наливаясь красками так, как окрашивается вода, когда в нее ставят перепачканную в киновари кисть.