том, что он на нашей стороне, а о том, что он играет роль судьи в поединке, за которым не слишком внимательно следит.

– Или секунданта, – добавила Мараси, – который мог бы помочь дельным советом, но почему-то этого не делает.

– Да, вроде того… – Луносвет прищурила глаза. – Я поняла. Почти приехали. Надеюсь, Выживший еще не вернулся. Мой наставник далеко не всегда сохраняет самообладание при встрече с агентами Гармонии, и может… неадекватно отреагировать.

37

Однажды Уэйн прочел крайне интересную книгу о человеке, попавшем в прошлое. Это произошло из-за того, что он разом включил слишком много электроприборов. Чушь несусветная, но книгу написали тогда, когда электричество только изобрели, поэтому простить автора можно. В те времена об электричестве каких только небылиц не выдумывали. Уэйн и сам как-то раз пробовал набрать его в ведерко.

Осматривая подворотни в поисках агентов Круга, он почему-то вспомнил эту историю. Мораль в книге была такова: менять прошлое опасно. Герой случайно сломал несколько веточек у дерева, находясь в прошлом, а когда вернулся в свое время, оказалось, что отец теперь мажет сэндвичи маслом вместо майонеза, а городом правят говорящие львы.

Уэйну казалось, что в этой истории что-то не так. Когда он пересказал ее друзьям, Нод ответил, что знает другую в таком же духе, где героя уносит в прошлое по извилистым канализационным трубам в результате прискорбно мощного смыва. Он меняет будущее, съедая бублик, и по возвращении обнаруживает, что все говорят наоборот и никто не носит рубашек.

Эта книжка была лучше, потому что в ней больше сквернословили, а от рубашек отказались герои обоих полов, что весьма подробно описывалось, но идея все равно казалась Уэйну рискованной.

Он выменял у нищего попрошайки – незаметно для того – грязный платок на пачку денег; Уэйну понравился вышитый в уголке зайчик. До него стало доходить, почему от таких историй становилось не по себе. Они внушали, что не стоит даже пытаться менять будущее.

Но разве люди не меняли будущее ежедневно?

Уэйн задумался о том, что людям постоянно приходится выбирать. Люди мчатся по жизни, поедая бублики и ломая ветки. Каждый человек меняет будущее. Не следует ли… чуть сильнее об этом беспокоиться? Задуматься о том, как ты сам меняешь будущее, вместо того чтобы сочинять истории о персонажах, отправляющихся ради этого в прошлое? Конечно, нельзя ничего твердо знать наперед, но предугадать можно многое. Крайне сложно изменить будущее так, чтобы появились говорящие львы, зато куда проще сделать, чтобы люди в нем стали злее и печальнее.

Может, истории о людях, тихонько делающих мир лучше, были слишком скучными. Если подумать, так оно и есть. Вот если бы все перестали носить рубашки…

Кто-то сзади закрыл Уэйну рот рукой. Уэйн уже готов был убить агрессора, но тот пах как Вакс, поэтому…

Да, это и был Вакс. Он тихо отвел Уэйна назад в подворотню и толкнул за мусорный бак. Кто-то прошел мимо них по улице. Тельсин. Искала их, вне себя от досады.

Когда она удалилась, Вакс убрал руку.

– Ты ее отпустил? – прошептал Уэйн.

– Считай меня сумасшедшим…

– Ты и есть сумасшедший.

– …но, скорее, это я от нее сбежал. – Вакс качнул головой в противоположном направлении, и они крадучись двинулись туда.

– Должен сказать, – прошептал Уэйн, – что есть лучшие способы привлечь мое внимание. Вакс, хватать друзей вот так можно только в случае, если у тебя достаточно гибкие веревки и вы заранее договорились о стоп-словах.

– Гибкие веревки?

– Веселее, когда можешь немного пошевелиться, – ответил Уэйн. – Я проверял, потому что мне выпадало быть связанным. Подружка-то моя, сам понимаешь, могла по сигналу в желе превратиться. Что толку ее связывать?

Вакс тихо простонал. Они вышли на улицу.

– Уэйн, можно было обойтись без таких подробностей. Мы выполняем важное задание Гармонии, пошлятина тут неуместна.

– Эй, – возмутился Уэйн. – Никакая это не пошлятина. Ме-Лаан, вообще-то, божественное существо. Избранница Гармонии. Встречаться с ней было все равно что в церковь ходить.

– А веревки тут каким боком?

– Э, ну… метафора, означающая, что все мы волей Господней повязаны?

Они переглянулись. Вакс покачал головой, но не сдержал улыбки. Хорошо. Отцовство, сенаторство и необходимость то и дело спасать распроклятый город едва не превратили его в зануду.

Хойд тормознул перед ними машину – ранее Уэйн попросил их подобрать, – но Тельсин еще рыскала по округе. Поэтому Вакс с Уэйном прокрались в другом направлении и вышли на оживленную людную улицу. Куча билмингских идиотов, не осознающих, насколько они усложняют всем жизнь. Уэйн, конечно, понимал, что обобщать не стоит. В Билминге хватало людей, которые были не идиотами, а зеваками, прибывшими из провинции поглазеть на идиотов.

– Тебе удалось выбить из Тельсин хоть что-нибудь полезное? – спросил Уэйн, когда они смешались с толпой.

– Может быть, – ответил Вакс.

– А вот я точно знаю, куда нам теперь.

– Да ну? Слава Гармонии.

– Ага. Через три улицы будет шикарный паб. Мне его сразу двое бродяг рекомендовали.

В ответ Уэйн удостоился крайне негодующего взгляда. Этим можно было гордиться. Улыбки, негодующие взгляды, снова улыбки, снова взгляды. Они как бы раздергивали человека, позволяли ему сохранять гибкость.

– С Тельсин нельзя было оставаться, – сказал Вакс. – Она наверняка тянула время, пыталась заговорить зубы.

– Похоже, боится, что мы ей помешаем.

– Весьма вероятно. Это не может не радовать. Но ничего сильно полезного я из нее не выудил. Не успел. Нужно допросить кого-нибудь еще. Она подсказала мне кого. Навестим-ка лорд-мэра.

– Ого, – выдохнул Уэйн. – Вот это мысль.

Они остановились, и прохожие стали обходить их, не сильно приближаясь. Мода здесь была пестрее, чем в Эленделе, но никто не носил оружия. Вакс выделялся как прыщ на физиономии. Такой, который так и неймется выдавить и посмотреть, что внутри.

– Не слишком-то выходит затеряться в толпе, – заметил Вакс.

– Еще бы, с твоим-то туманным плащом.

– Зато он удобный.

– Привлекает внимание.

– А то ты внимание не любишь?

– Смотря чье. – Уэйн посмотрел на Вакса. – Я пробовал в таких ходить; постоянно на лестницах спотыкаюсь.

– А мне нормально.

Еще бы. Туманные плащи с виду были обычной одеждой, но Уэйн подозревал, что на самом деле все не так просто. Они на самом деле были из тумана или чего-то вроде того, а поскольку Вакс нравился Гармонии, плащ не сбивал его с ног.

Несправедливо, что Бог сильнее любил Вакса. Уэйн не специально богохульствовал, когда напивался – само вырывалось. К тому же, произнеся богохульство, разве он не становился потом более набожным? Поэтому он напивался как можно чаще. Да, других причин для этого не было.

Они отошли в подворотню,