Кира вертелась рядом и, желая воспользоваться отстраненностью Лаврова и погруженностью в себя, намекала окружающим, что они пара. Артём широко ухмылялся и не терял, однако бдительности. Он легко, почти играючи, убеждал всех собеседников, что Кира опять что-то напутала, и никакая они не пара. И быть ею в принципе не могут. Девушке оставалось хлопать длинными наращенными ресницами и краснеть от злости.

— Хм, а почему ты, Лавр, думаешь, что такой пары не может быть? — Вадим с интересом посмотрел на друга.

— Откуда уверенность, что ваши отцы не захотят породниться? — вторил ему Дэн.

— Что будет, если они уже обо всем договорились? — не удержалась Кира, желая поддеть Артёма и сбить с него его самоуверенность.

— Беда, — хмыкнул Лавр, оглядывая друзей. Интересно было понаблюдать за их реакцией. — Отец меня уже предупреждал, что если стану перечить ему, лишит наследства.

— Даже так? — выпучил глаза Боря.

— А ты? — лицо Милки вытянулось в ожидании ответа.

— Что же ты? — Кира аж присела, словно от его дальнейших слов зависела ее судьба.

— Сказал, что мне плевать, — заявил Артём.

— Да ладно?! — Саня даже отнял ото рта стакан с виски.

— Таки и отказался бы от своих машинок, квартиры и безлимита на карте? — скептически приподняв бровь, спросил Вадим.

— О! — протянул Артём. — Об этой стороне медали я как-то подзабыл, — и задумчиво потер подбородок, мысленно угорая над своими друзьями. Вот что было для них самое важное в жизни — безлимит на карте. Конечно, никто не спорит, что наличие большого количества денег это хорошо. Да только у них, золотых деток, деньги уходят в пустоту.

— А надо было! — хохотнул Борис.

— Хотя… — подал голос Лавр, — попалась бы девчонка, для которой это не проблема, стоило бы попробовать.

Милка с Кирой переглянулись, Дэн подавился напитком. На миг воцарилась тишина. На Лавра пялились так, будто он — зло вселенского масштаба. Злобное несдержанное шипение Киры услышали все из их компании.

— То есть ради своей никчемной барменши ты пошел бы против воли отца и лишился бы всего?!

— То есть, Кира, даже если и да, это не твое дело, — обманчиво спокойным голосом сказал Артём.

— Ой! — Милка переводила глаза то с Киры, с ненавистью сверлившей невозмутимое лицо Лавра, то на него самого, излучавшего такое ледяное презрение, что, казалось, градус в зале понизился.

— Эта змея уже давно проползла между нами! Она изменила тебя, Лавруша, — фыркнула Кира.

Желваки яростно заиграли на лице Лаврова. Он молниеносно подхватил девушку за локоть, а она вскрикнула от неожиданности. Милка пискнула, стоило Лавру наградить ее одним всего лишь взглядом.

— Лавр, дружище, держи себя в руках, — начали было говорить парни.

— Да чего вы переполошились, ребята, — бесстрастная маска легла на лицо Артёма. — Я всего лишь хочу пригласить Кирюшу на танец. Вы позволите? — его черная бровь издевательски выгнулась вверх.

Кира не знала, чего ожидать от Лаврова. Первую минуту танца он кружил ее по залу, не говоря ни слова. Ощутив Артёма так близко, как ей еще никогда не приходилось, девушка хотела было расслабиться и насладиться танцем, однако его угрожающее молчание настораживало. Но и Кира не привыкла сдаваться. Нацепив на лицо самое благодушное выражение, девушка осторожно сказала:

— Тёма, ты ведь понимаешь, что я права. Ты изменился. Ты избегаешь меня… то есть нас. И всё из-за этой девки никчемной.

Глаза Лаврова хищно прищурились и пару нескончаемых секунд сверлили лицо Киры, пока на ее коже не проступили красные пятна. Что такого она сказала, если буквально чувствовала, как от жгучего взгляда парня скручивались ее внутренности? Да только не от томления, как бы ей хотелось, а от страха.

— А теперь, Кира, — голос его был ровным и ледяным, — слушай меня. Ты никогда больше не посмеешь говорить об Ольге Медведевой в подобном тоне…

— Но… — прервала она его, ощущая, как ее начинает душить волна гнева и ненависти.

— Если впредь хочешь, чтобы я видел в тебе личность. Я ясно выражаюсь? — закончил он.

Киру понесло. Все ее напускное самообладание и деланная благожелательность испарились, уступив место самым черным мыслям.

— Носишься с этой периферией как с торбой писаной!

— Танцуй, милая, и улыбайся. И запомни этот вечер, потому что это последний танец в твоей жизни, который ты танцуешь со мной, — тихонько шепнул ей на ухо Лавр.

— Да что есть у нее такого, чего нет у меня? — взвизгнула она, распаляясь. У Киры сложилось очень стойкое впечатление, что чем тише и спокойнее говорил Лавров, тем меньше шансов у нее оставалось.

— Сердце, — ухмыльнулся он, глядя ей прямо в глаза.

— Пфф! — презрительно фыркнула Кира, сверкнув зелеными глазами. — Тоже мне сокровище! Чем она тебя взяла, эта замухрышка? Признайся, твой интерес к ней возрос, как только ты получил от нее от ворот поворот! Она умело набила себе цену и очень скоро доберется до твоих карманов, Лавров. Таков закон. И таковы они — девки не нашего круга. Ослеп ты что ли, Тёма?! — она все еще пыталась воззвать к его здравому, и как ей казалось утерянному, смыслу.

Он снова замолчал. Кира обрадовалась, заметив, как тень размышлений пробежала по его лицу.

— А знаешь, Кира, ты в одном права, — Артём даже не сомневался в тех словах, которые сейчас собирался ей сказать, — Медведева — сокровище.

Глаза девушки округлились, а в них — неверие, недоумение, искреннее непонимание.

— Да кто она тебе?! — истерические нотки прорывались в голосе.

Артём прижал Киру к себе и с видимым удовольствием наблюдал, как отвисает ее челюсть от сказанного им:

— Оля Медведева — моя девушка.

— С каких это пор?! — голос Киры стал высоким и тонким.

— Я перед тобой отчет держать не обязан. Так что улыбайся, Кира, наши друзья смотрят на нас.

Кира растерянно посмотрела по сторонам, поймала удивленный взгляд Милки, и с трудом пришла в себя от шока. Кислая улыбка посетила красивые губы девушки, зато глаза извергали молнии. Упрямая решимость все еще читалась на лице.

— А твой отец знает, кого ты выбрал себе в девушки? — просочилось через плотно сжатые губы.

— Должен открыть тебе маленький секрет, Кира, если ты еще так ничего и не усвоила, — доверительно склонился к ее виску Артём и мысленно сплюнул — девушка даже дыхание затаила. А он процедил: — Мои отношения с отцом ни касаются ни тебя, ни кого бы то ни было вообще в принципе.

— Ненавижу! — дёрнулась было Кира прочь, но хватка Лавра была железной. — И тебя, и эту твою… — она замялась, заметив, как недобро приподнялись брови парня, а губы растянулись в подобии жуткого оскала, и словно приглашали ее завершить свою мысль.