Маркус вспомнил Федерико Нони, рисунки в тетради, найденной в тайнике. Рассказ о сотворении монстра. Тот факт, что болезненные фантазии, образы насилия возникают в детстве, смущал его. В клубке, который он пытался распутать, мелькала красная нитка сомнения. Добрыми или злыми, бессердечными или сострадательными рождаются либо же становятся? Как могло сердце ребенка, сполна одаренного трезвым рассудком, взращивать зло и позволить себе пропитаться им?

Могли бы найтись такие, кто возложил бы вину на ряд событий, оставивших глубокие следы в психике Федерико: уход матери, ранняя смерть отца. Слабое оправдание, упрощенное объяснение. Многие дети переживают еще худшие драмы, но при этом не вырастают убийцами.

И все же Маркус сознавал, что данный вопрос касается и его самого, близко касается. Амнезия обнулила воспоминания, но не прошлое. Что было до момента забвения? Может быть, в тетради Федерико посверкивал намек на ответ. В любом человеке кроется нечто врожденное, находящееся за пределами самосознания, накопленного опыта и полученного воспитания. Искра, которая определяет человека больше, чем имя или внешность.

Начав подготовку, его с самых первых шагов учили избавляться от обманчивых внешних впечатлений. Клементе заставил его изучить дело Теда Банди, серийного убийцы с лицом славного парня. У него была невеста, друзья считали его обходительным и великодушным. А он, между прочим, умертвил двадцать восемь человек. Его разоблачили как безжалостного убийцу, но прежде он был награжден медалью за спасение девочки, тонувшей в пруду.

Мы живем в гуще сражения, говорил себе Маркус. Из этого следует, что выбор стороны, за которую ты будешь биться, не всегда очевиден. Ведь в конце концов, единственным судьей выступает сам человек, он и решает раз за разом, раздувать ли собственную искру, к благу ли влекущую или к злу, либо игнорировать ее.

Это касается не только преступников, но и их жертв.

С данной точки зрения последние три дня были крайне познавательными. Моника – сестра одной из девушек, убитых Джеремией Смитом, – Раффаэле Альтьери и Пьетро Дзини, оказавшись на распутье, сделали свой выбор. Их поставили перед лицом правды, но также и перед возможностью выбора между прощением и возмездием. Моника выбрала первое, все остальные склонились ко второму.

И еще – сотрудница полиции, проводящая свое следствие, пытаясь отыскать убийцу мужа. Что ищет она: правду, несущую избавление, или возможность покарать? Маркус никогда не слышал имени Давида Леони, который, если верить жене, был убит, когда проводил расследование по поводу пенитенциариев. Он пообещал, что поможет раскрыть тайну. Зачем он это сделал? Боялся, что и она как-то входит в общий замысел мести за совершенные преступления, хотя пока и не ведал как. Надо было выгадать время. Он чувствовал, что существует связь между нею и остальными.

Всем людям, которые оказались втянуты в последние события, в то или иное время был причинен вред, навсегда исказивший их жизнь. Зло не только нанесло удар, но и рассеяло походя свои споры. У некоторых они прижились, отравляя существование. Как украдкой проникший в тело паразит, зло разрасталось метастазами ненависти и обиды, преображая приютившую его душу. На людей, которым и в голову не приходило, будто они способны отнять жизнь у другого человеческого существа, обрушивалась такая неистовая скорбь по умершим, что они и сами превращались в угрозу, начинали сеять вокруг себя смерть.

Какая-то часть Маркуса тем не менее отказывалась осуждать тех, кто, вместо того чтобы удовольствоваться правдой и двигаться дальше, предпочел покарать преступника. У него самого было много общего с такими людьми.

Он повернулся к стене за койкой и прочел две последние записи о том, что произошло в Праге, в гостиничном номере.

«Разбитое стекло». «Три выстрела». И добавил: «Левша».

Что бы он сделал, окажись перед ним убийца Девока, человек, который пытался убить его самого и лишил его памяти? Маркус не считал себя праведником. Можно ли простить того, кто не заплатил за свои прегрешения? Потому-то он и отказывался безоговорочно порицать тех, кто, чтобы отплатить за злодеяние, сам пачкал руки в крови, сам совершал преступление.

Эти люди получили необъятную власть. И эту власть предоставил им пенитенциарий.

Сделав такое открытие, Маркус испытал противоречивые чувства. Он счел это предательством, но почувствовал также неимоверное облегчение, обнаружив, что не он один обладает неким скрытым даром. Хотя он и не знал, что движет соратником-пенитенциарием, сам факт, что за каждым разоблачением стоял служитель Господа, внушал надежду на спасение Лары.

Разве священник оставит девушку умирать, подумал Маркус.

И все же он чувствовал, что нити расследования ускользают из его рук. Приоритетным направлением должна быть студентка, похищенная Джеремией Смитом, а он едва не забыл о ней. Дал себя увлечь ходу событий, надеясь, что во всей этой грандиозной затее найдется место и для Лары. Но тут в ушах у него вновь зазвучали слова последнего послания таинственного пенитенциария, которое тот отправил на электронную почту Пьетро Дзини.

Это делалось и будет делаться.

А что, если все затевалось только затем, чтобы он подобрался как можно ближе к освобождению Лары и потерпел неудачу? И потом жил бы с таким грузом на совести. Определенно, это слишком для его юной, незрелой памяти.

Я должен дойти до конца, выбора нет. Но должен дойти до цели за миг до того, как все кончится. Только так я спасу ей жизнь.

На данный момент он спрятал подальше дурные предчувствия. Надвигалась другая опасность, которую следовало предотвратить.

С. г. 925–31–073.

Код в конце послания объявлял об очередном преступлении, которое осталось безнаказанным. Никто не заплатил за пролитую кровь. Где-то там, в большом мире, кто-то должен был срочно выбирать, оставаться ли жертвой или превратиться в палача.

* * *

После двух месяцев подготовки Маркус спросил у Клементе насчет архива. Он столько слышал об этом хранилище, что очень хотел знать, когда можно будет туда пойти. Однажды вечером, очень поздно, товарищ появился в дверях его мансарды на улице Деи Серпенти и объявил: «Пора».

Маркус следовал за ним по улицам Рима, не задавая вопросов. Часть пути они проехали на автомобиле, потом пошли пешком. Вскоре добрались до старого дома в центре города. Клементе провел его в подвал. Они долго шли по коридору, расписанному фресками, до низкой деревянной двери. Пока Клементе открывал дверь своим ключом, Маркус в смущении озирался вокруг: он чувствовал себя неловко. Оказавшись перед последним рубежом, он вдруг понял, что не готов. К тому же он не думал, что это пустяк – достичь такого уровня. И потом, с того самого момента, когда Маркус услышал о нем впервые, архив внушал ему некоторый страх. На протяжении веков это место получало различные наименования, чарующие или пугающие. Библиотека зла. Память дьявола. Маркус воображал себе переплетение галерей, шкаф за шкафом, полка за полкой, уставленные ровными рядами томов. Огромный лабиринт, в котором легко потеряться или потерять рассудок, если иметь в виду содержимое. Но когда Клементе отворил дверь, Маркус заглянул внутрь и ничего не понял.