Шерри кивнула, а Расти продолжал:

– Я просто… не могу думать ни о каком другом плане, в соответствии с которым появилось это арабское сообщение.

– Вы его перевели? – поинтересовалась она.

Доктор отрицательно покачал головой.

– Вы могли его неправильно понять.

Сэндерс кивнул.

– Вполне вероятно. Но тогда добровольцы из ЦРУ не стали бы переворачивать мою квартиру сегодня утром.

Шерри немного посидела молча, размышляя, потом кивнула, сначала медленно, затем закивала энергичнее.

– Ладно. Расти, если мы сможем представить доказательства того, что происходит, возможно, мы сумеем продать их Роту вовремя, чтобы остановить операцию. Ваша дискетка может стать уликой. – Она помолчала. – Но это также означает, что у нас в руках бомба с заведенным механизмом. Автор не захочет, чтобы Рот или кто-то еще, наделенный реальной властью, увидел это. Они будут ждать, что вы или я попытаемся связаться с Ротом. Они будут готовы остановить нас. Тот, кто задумал такую предательскую операцию, готов устранить препятствия при помощи пистолета, бомбы или чего-нибудь еще. Налет на вашу квартиру – всего лишь увертюра.

– Господи, Шерри, ведь это же наши люди. Они способны нас убить?

Они посидели несколько минут в молчании.

– Расти, вы помните, что я сказала вам сегодня утром? Вам никогда не удастся по-настоящему узнать никого, кто занимается этой работой.

– Я всегда считал это фантастическим преувеличением.

– Иногда это так. Но временами нет. Помните «Иран-контрас»?

– Кто же не помнит?

– Многие забыли, – отозвалась Шерри. – Многие даже и не подозревают об истинных масштабах того, что произошло, или о причинах этого. Ради Бога, вспомните, что полковник Норт вел предательскую операцию, и не из Лэнгли, а из Белого дома!

– Пока Рейган спал.

Женщина кивнула.

– Само по себе удостоверение сотрудника ЦРУ не означает, что с вами нельзя разделаться. Помните, вы не из «старичков», и, как мы выяснили утром благодаря вашему сексистскому замечанию по поводу моих выпуклостей, я тоже не из их числа.

– Выпуклостей…

– Мальчики налево, девочки направо… Господи, я что должна вам это объяснять?

– Эй, я не говорил ничего сексистского!

– Вы взглядом измерили мою грудь, оглядели ноги, живенько представили себе все остальные подробности строения особи женского пола, а затем произнесли нечто благоразумное, чтобы прикрыть тот факт, что вами овладела похоть!

Расти недоверчиво покачал головой.

– Если бы мы не были так озабочены спасением наших жизней, я бы предложил заехать в мотель.

– И я, вероятно, согласилась бы, если только там есть телефон. А теперь к делу. Что, черт побери, мы будем делать, Кемосабе?

– Насколько я понимаю, директор все еще в коме? – задал вопрос Расти.

– До сих пор в реанимации в Бетесде[23]. Забудьте о нем.

– Ладно, а как насчет самого Рота?

– Я говорила вам, что он засел в отделе ситуационного анализа Белого дома.

– Когда я был ребенком, мне всегда говорили, что Белый дом принадлежит Народу.

Шерри закинула левую руку за спинку сиденья и искоса взглянула на него.

– На что это вы намекаете?

– Вместо того чтобы кружить вокруг Белого дома на расстоянии пятнадцати миль по Белтвей, почему бы нам прямо не отправиться туда, не найти Рота, не сказать ему, что обитатели психушки берут верх, и мяч на его стороне?

– Мы никогда не войдем внутрь. Нельзя просто пройти через ворота. Секретная служба становится очень раздражительной, когда пытаются поступить подобным образом.

Расти кивнул.

– Вы правы, но мне кажется, я знаю один путь.

Шерри оперлась правым локтем на бортик окна, положила подбородок на ладонь и поглядела на улицу.

– Тогда нам лучше поторопиться, – произнесла она. – Если рейс 66 ждет воздушная засада в месте с теми координатами, что вы обнаружили, самолет попадет в нее раньше чем через два часа.

– Шерри, мне нужно спросить у вас одну вещь.

– Да?

– Вы абсолютно уверены, что за этим не стоит Джон Рот?

Женщина взглянула на Расти и улыбнулась.

– Абсолютно!

* * *

Борт рейса 66

Слух пополз сначала медленно, потом разгорелся, словно лесной пожар, пробегая шепотком в разговорах и слезах из одного конца салона в другой.

Пассажир из туристического класса поднес свой маленький приемничек к окну и услышал сообщение. По радио передали, что вскрытие тела профессора Хелмса в Исландии подтвердило наличие вируса. Для пассажиров авиалайнера не осталось надежды.

Они летели в Сахару умирать.

Шок заставил некоторых из них искать выход для охвативших их ярости и раздражения. Неожиданно у двери в кабину пилотов оказалась делегация, требующая ответа на вопрос: почему капитан Джеймс Холлэнд солгал им.

– Послушайте, я не знаю, кто с кем контактирует, но мы через нашу авиакомпанию говорим с Белым домом. Я удостоверился, что они все время сообщают нам верную информацию. Они говорят нам, что результаты вскрытия неполные. Я позвонил им сразу же, как только услышал распространившийся по самолету слух. Я говорил вам все, что мы знали, сразу же, как только поступала информация.

– Как, черт побери, мы можем верить тому, что вы говорите? – спросил осанистый мужчина лет пятидесяти. – Мир вокруг нас утверждает, что мы умираем.

– Разве? – резко бросил в ответ Холлэнд.

– Что разве?

– Разве мы умираем? Кто-нибудь болен?

– Судя по всему, это вопрос времени, – произнес мужчина.

Перед Джеймсом были двадцать лиц, ярость маскировала страх.

Холлэнд обратился к пассажирам по трансляции и попытался подавить слухи, но с трудом сдерживаемое недоверие и ощущение того, что их предали, спровоцированные беспомощностью, которую они все ощущали, продолжали бурлить под внешней сдержанностью.

* * *

Вашингтон, округ Колумбия –

16.10 EST[24]– 21.10 Z

Расти Сэндерс положил трубку телефона-автомата и вернулся на стоянку возле ресторанчика «фаст-фуд» южнее Капитолийского холма, где в «блэйзере» его ждала Шерри. Ему понадобилось почти двадцать минут, чтобы связаться с главой группы патологоанатомов из Форт-Детрика, которая производила первичное вскрытие профессора Хелмса.