А урчащая голодная тварь, страшная в своём слепом порыве, текла за нами по пятам. И редкие искры, которые я метала в неё, уже не причиняли ей абсолютно никакого вреда.

Мы совершенно очевидно были медленнее.

А потом одна из моих огненных стрел угодила в колонну… и та взорвалась тучей осколков, осыпалась вниз ледяным крошевом.

С тихим ворчанием с потолка упало несколько камней.

Я резко остановилась, дёрнув Рона за руку от неожиданности. Он обернулся ко мне.

- Ты что?..

Я не ответила. Прислушивалась к себе, пытаясь понять – смогу ли воплотить ту безумную мысль, что пришла только что в мою бедовую голову. И смогу ли потом себя простить за то святотатство, которое собираюсь учинить.

- Неужели ты… - я поняла по взгляду, что он меня раскусил.

- Ты мне позволишь?

Секундное молчание.

- Я не вправе тебе запретить. Делай. Я думаю, они поступили бы так же.

Ну, может хоть это меня утешит. Потом. Когда осмыслю последствия.

Арвла была уже на середине зала, потоками чёрной грязи огибая сверкающие колонны, пятная своей алчной тьмой их торжественный свет. А мы с Роном почти достигли спасительного коридора. Но кто поручился бы, что арвла не последует за нами и туда?

Я вскинула обе ладони. Остатки сил – всё, что у меня было – вложила в целый рой огненных стрел. Они сорвались с моих рук и метнулись врассыпную – каждая угодила в одну из колонн. Ровно так, как я и задумала.

Одно мгновение ничего не происходило. А потом они рухнули все разом – рухнули ледяными осколками, увлекая за собой изломанные розы, навсегда погребая под собой прошлое, которое хранили. Перечёркивая память, которая несмотря ни на что жила в них все эти бессчётные века и тысячелетия. А я разрушила всё это за один миг. Есть ли мне прощение?

Лишённый опоры каменный потолок задрожал. Трещины увеличились, широкой сетью разбежались от края до края.

Рон схватил меня за талию и вместе со мной бросился в провал тоннеля.

Но в последний миг из кошмарного месива за нами вылетела россыпь мелких гранёных чёрных камней. Словно последнее оружие, которое мечет во врага смертельно раненый воин.

Время замедлилось. Оглушительный звон в моих ушах. Вспышки света перед глазами – смазанные, до головокружения.

Рон сгрёб меня в охапку и закрыл своей спиной, прижав к стене узкого коридора.

И наступила полная, абсолютная, непроницаемая тьма.

Первое, что я услышала, был звук его тяжёлого дыхания. Потом ощутила тяжесть тела, прижимающего меня к стене. Было очень душно и невыносимо пыльно – пыль забивала лёгкие и противным привкусом оседала на губах.

Первая мысль – какое счастье, он жив! Мы живы оба.

Собрав последние крохи магии, буквально соскребая их, как могла, из самых глубинных резервов, я зажгла крохотный огонёк над нашими головами.

Мне очень сильно не понравились глубокие тени на лице Рона и выражение его лица с полуприкрытыми веками.

- Тебе больно?

- Ерунда, - хриплый шёпот, слова говорит с трудом. – Парочку булыжников всё-таки поймал на излёте. Не смертельно – отлежусь пару дней, и буду как новенький... Давай выбираться отсюда, Рин! К чертям собачьим прикажу весь этот подвал кирпичом заложить…

Вот теперь я поняла, что такое самая настоящая паника. Но Рон не дал мне ни секунды – даже не позволил спину осмотреть. Просто опёрся на моё плечо, привалился так тяжело, что у меня чуть ноги не подкосились, и мы потащились наверх.

Это был невыносимо долгий подъем. Рон экономил силы и молчал, а я ничего не спрашивала из страха услышать его голос. Боль в голосе, которую он будет тщательно скрывать, чтобы меня не пугать.

Наши спутники, скорее всего, уже выбрались на поверхность. Я молила только о том, чтобы всё было на самом деле не так плохо, как мне показалось. Всё-таки у страха глаза велики, а Рон сильный – самый сильный из всех, кого я встречала в своей жизни. Мы столько уже выдержали вместе – прорвёмся и через это испытание, последнее. Потому что подземелья я замуровала, кажется, надёжно. Тем, кто ставил ледяную печать, судя по всему, важно было сохранить проход, чтобы его можно было открывать и закрывать по желанию. У меня никакого желания не было совершенно. Пусть многотонная толща рухнувшего потолка скроет навсегда этот странный и безумный мир под нашими ногами со всеми его непонятными обитателями. Он прекрасно проживёт без нас. Мы же... тем более. Быть может, когда-нибудь мне и взгрустнётся о его чудесах. Но точно не сегодня.

Когда мы подходили к той самой «второй двери», Рон нащупал в кармане ключ, вытащил его… а потом с размаху швырнул в темноту. Мы миновали дверь, Рон с мрачной решимостью её толкнул, и она с резким, оглушительным в тишине щелчком захлопнулась.

Мне хотелось верить, что навсегда.

Олав, его мама и Светлячок ждали нас в том месте, где три коридора подземных лабиринтов снова сливались в одно помещение. Женщина подбежала к нам и по очереди крепко обняла каждого, не говоря ни слова.

Я совершенно утратила чувство времени и почему-то думала, что наверху уже светло. Но когда мы вывалились всей своей разношёрстной компанией из подвала в холл первого этажа, он утопал в мягких и мирных ночных сумерках. Домашний, уютный свет каменных роз в светильниках на стенах окутывал атмосферой дома. С кухни невыносимо пахло чем-то вкусным. Из приоткрытых окон доносился стрёкот сверчков.

- Хвала небесам! Я уж думал отправляться на поиски. Не обессудьте, но у меня снова возникло желание очередной замок разнести по камушкам.

Из ночной темноты в дальнем углу нам навстречу в полукруг света выступил Шеппард.

- Друзья мои, ну разве можно быть такими безрассудными! И… почему вас так много?... Кого вы…

Тяжёлая трость выпала из его рук и с глухим стуком покатилась по каменному полу.

И тут до меня, наконец, дошло. Что со всеми этими злоключениями мы так и не удосужились спросить имя женщины, которую спасли.

- Ты что… правда только сейчас поняла? Это же было очевидно.

Рон по-прежнему всем весом опирается на моё плечо, но на его лице слабая улыбка. Правда, само лицо бледное, на лбу испарина и в глазах такой болезненный блеск, что тревога за него вытесняет из моего сознания даже восторг от такого невероятного известия. Жена Бульдога, та самая, из-за которой он уничтожил Замок пурпурной розы и едва не разрушил наш, оказывается, жива! И это что же получается… он даже не знал, что она была беременна, когда Замок затянул её в свои подвалы? Скорее всего, она не успела ему сказать. А может, и сама узнала только потом… Бедная, даже представить боюсь, через что ей пришлось пройти. И она совсем не старая, как я подумала. Если подсчитать… ей должно быть не больше сорока.