– Владыка Преисподней, – прорычал он, – и я прожил столько лет, что ты себе и представить не можешь. Я не обязан отчитываться перед тобой.

– Вот поэтому я тебе и не доверяю. Благодаря Проклятию раса Ноктис вот-вот получит все, что вы когда-либо хотели. Еще несколько месяцев – и царства Смертных падут. Почему ты вдруг захотел помочь нам?

Черты его лица заострились. В течение леденящей душу секунды взгляд Столаса, хищный и смертоносный, блуждал по Хейвен.

Но затем Повелитель Теней придал своему лицу выражение нетерпеливого раздражения, какое обычно бывает у взрослых, имеющих дело с надоедливыми детьми.

– Не важно, почему я хочу этого. Важно то, что ты владеешь магией.

– Светлой магией нельзя воспользоваться в проклятых землях.

– Нельзя. Но темной магией – можно.

Ее губы приоткрылись. Как, Преисподняя его побери, он узнал об этом?

– Той магией, движение которой ты чувствуешь в своем мозге и в своих венах. Которую ты чувствуешь в этой комнате. В воздухе. Во всем, что здесь есть. Которая умоляет тебя выпустить ее, освободить ее.

Хейвен попыталась заговорить, но слова застряли у нее в горле.

Столас придвинулся ближе, воздух между ними вибрировал.

– И эта магия так или иначе выйдет на волю, Зверек, – добавил он мягко, тихо, его бархатный голос ласкал ее позвоночник. – Либо ты научишься владеть ею, либо она овладеет тобой.

Хейвен наполнила ярость. Она больше никому не позволит владеть собой!

– Как?

– Я научу тебя. Обычно Ноктисы начинают учиться использовать темную магию после своего сотого дня рождения. – Хейвен приподняла бровь, и Столас уточнил: – Наши тела взрослеют медленнее, чем ваши. Каждые двадцать лет твоей жизни равны одному году нашей. В возрасте ста лет ребенок Ноктис все равно считается ребенком.

У Хейвен даже рот приоткрылся. Сто лет. Столетний ребенок, равный по развитию пятилетнему смертному? Это звучало абсурдно.

– Зачем тебе учить меня? – спросила она, качнувшись вперед на цыпочках. Солисов жестоко наказывали, если те пытались обучить простых смертных пользоваться магией, поэтому Хейвен предположила, что у Ноктисов есть аналогичное правило. – Зачем рисковать?

– Мы уже обсуждали это, – напомнил он с натянутой улыбкой. Две темные полоски бровей сошлись над его глазами, радужки с вертикальными зрачками потемнели. – Я хочу, чтобы ты сняла Проклятие, которое поражает ваши земли. То, которое скоро заберет твоего друга.

– Этого недостаточно. – Хейвен скрестила руки на груди, чувствуя себя нелепо в украшенной оборками, чересчур обтягивающей ночной рубашке. – Я хочу знать, зачем тебе это нужно.

Столас моргнул, глядя на нее своими странными глазами. Один раз. Дважды. Ленивые движения век, которые будоражили ее кровь. Опушенные густыми и темными, как перья, покрывающие его крылья, ресницами, глаза Повелителя Теней стали яростно-желтыми.

– Нет.

– Отлично. Тогда я найду другой способ. – Хейвен повернулась и тут же почувствовала, как холодные пальцы Столаса скользнули по ее руке, когда он развернул ее обратно.

– Я мог бы с легкостью подчинить тебя своей воле через слияние душ, – произнес он с металлом в голосе.

Хейвен опустила взгляд вниз, на его бледные, изящные пальцы, обхватившие ее бицепс. Ледяные иглы ударили из его ладони и вонзились в ее плоть. В ее кости. Темная, урчащая магия.

Затем Хейвен вспомнила их встречу в Мьюрвудском лесу, когда он приказал ей кричать. Она хотела выполнить его волю, почти подчинилась, но каким-то чудом смогла отбиться.

– На меня твое слияние душ не действует, не так ли? – уточнила она наполовину вопросительно, наполовину хвастливо. – Ты пытался проделать это тогда в лесу, но не получилось.

Он снова моргнул, на этот раз менее высокомерно.

– Я знал, что ты не простая смертная, но мне нужно было выяснить, насколько не простая.

Знал? Так вот почему он отпустил ее?

– Ты позволил мне порезать тебя!

Он изогнул неровную бровь, и это почти придало ему мальчишеский вид.

– А ты думала, что сама изловчилась?

Богиня Небесная! Она проглотила его кровь. Это он тоже заранее спланировал? Земляной, коричный вкус покалывал на самом кончике языка, и Хейвен съежилась от боли, которая сжала ее горло.

Она провела тыльной стороной ладони по губам.

– Так вот почему это происходит? Потому что я… я попробовала каплю твоей крови?

Столас молча наблюдал за ее попытками осознать случившееся, но Хейвен поняла, что он наверняка давно наблюдал за ней. Должно быть, он видел, как она сжимала кинжал в зубах каждый раз, когда взбиралась на стену.

– Зачем? – прошипела девушка. – Просто ответь мне, зачем? Зачем ты, правая рука Королевы Теней, Владыка Преисподней, помогаешь мне?

На мгновение по лицу Столаса пробежала тень, его глаза потемнели до цвета грозовых туч. Его крылья вздрагивали, как будто он едва сдерживался, чтобы не расправить их.

Затем его взгляд упал на пальцы, обхватившие ее руку. Его изогнутые серо-стальные когти глубоко впились в ее плоть. Столас убрал руку, и на коже девушки остались красные пятна в форме его пальцев.

Когда он вновь поднял глаза на Хейвен, радужки уже вернулись к своему обычному опаловому цвету.

– Я научу тебя, как пользоваться темной магией. Взамен ты снимешь Проклятие, чего мы оба очень хотим по разным причинам. Конец разговора.

Внезапно он резко отпрянул от девушки и прошествовал через комнату к открытым окнам, увлекая за собой свой заряд магии. Словно наделенные собственным разумом, его крылья раскрылись и расправились за спиной, чуть не сбив темную вазу со стола.

Его плащ из перьев ворона волочился по каменному полу – хотя Хейвен испуганно заметила, что перья выглядят слишком большими, чтобы принадлежать ворону.

Однако они были того же размера, что и его собственные поразительные перья. И если бы Хейвен не видела прежде серебряную брошь, которая скрепляла накидку у Столаса на шее, она бы подумала, что накидка – продолжение его крыльев.

– У тебя есть одна минута, чтобы принять решение, – заявил Столас, не глядя на нее.

Хейвен приоткрыла рот, – чтобы возразить или продолжить расспросы, – но затем передумала.

Какая разница, почему Столас ей помогает? Он мог бы позволить ей упасть в расщелину и умереть. При желании он мог бы убить ее сто раз, даже не пошевелив перышком.

Какая разница, почему он хочет, чтобы проклятие было снято?

Главное – спасти Белла. И если для этого она сможет использовать свою темную магию, все остальное не имеет значения.

Хейвен прошлась по гладкому каменному полу, поборов желание прикоснуться к одному из потрясающих угольно-черных перьев Столаса, переливающихся отблесками индиго и пурпура. Мягкость крыльев резко контрастировала с остальным обликом Ноктиса, сплошь состоящим из углов, острых краев и жилистых мышц.

На самом деле, единственным изгибом, казалось, обладали лишь рога у него на голове. Хотя