пойду с Орионом, это значило, что минимум один предположительно разумный человек не усомнился в его перспективах – и тогда ребята из анклавов сказали свое слово. И теперь добровольцев было больше, чем свободных мест, потому что я перетянула чашу весов.

Если я откажусь – кто знает, сколько выпускников задумаются? Они могут решить, что на самом деле я веду двойную игру. Вдруг я просто пытаюсь уничтожить десяток лучших выпускников и притормозить остальных, чтобы не дать им сломать стены или утащить наш класс с собой на выпуск? Это был бы не самый глупый ход, и наверняка местные умники его предусмотрели – и внимательно следили за мной, чтобы проверить, не соскочу ли я в последнюю минуту.

Кроме Клариты с нами шел Дэвид Паэрс, номер два в рейтинге – чуть-чуть не хватило (признаюсь, именно так я мысленно его и называла). Он тоже был заклинателем и с самого начала не скрывал своих стремлений – каждому, примерно через полминуты разговора, он сообщал, что выпустится с отличием. Он сказал об этом даже мне, в младшем классе, когда я в читальном зале случайно уронила его книги. Он наорал на меня и гневно спросил, знаю ли я, кто он такой (я не знала, да и впоследствии особо не интересовалась). И вот Дэвид шел с нами – явно потому, что его не устраивало гарантированное место в сиднейском анклаве: он хотел иметь выбор. Чтобы подобраться к первым строкам рейтинга, нужно хорошо развитое самолюбие. У Дэвида оно прямо-таки зашкаливало.

Из первой волны добровольцев наш активный берлинец отобрал нескольких – тех, кого мы все считали самыми влиятельными в школе, – и мы засели в библиотеке, чтобы обсудить ситуацию (Ориона включили по понятным причинам, мое присутствие терпели). Кроме Клариты и Дэвида третьим очевидным кандидатом был Ву Вень из Шанхая. Он стоял лишь на пятнадцатом месте в рейтинге, и дискуссия с его участием требовала перевода, поскольку он единственный не знал ни слова по-английски. При поступлении он сжульничал, сообщив, что его родной язык – северокитайский, чтобы получать все задания на шанхайском диалекте. В результате Ву Вень еле тянул – по правде говоря, ему вообще мало что давалось, за исключением мастерства и математики. Но раз он вошел в первую двадцатку, можете себе представить, как высоко оценивались его артефакты. Ву Вень уже имел гарантированное место в анклаве Бангкока, но вызвался пойти с Орионом в ту же секунду, когда шанхайский анклав предложил награду.

Я не принимала участия в обсуждении планов – только сказала, что раньше выпускного дня соваться вниз не имеет смысла, чем раздосадовала выпускников еще сильнее.

– Не говори глупостей, – холодно отрезал парень из Джайпура. – До сигнала к подъему из комнат выйти нельзя, а выпускной – через два часа. Нам не хватит времени. Вдруг что-нибудь пойдет не так?

– Тогда мы все умрем, а тем, кто останется в школе, следующие несколько лет будет еще тяжелее, чем обычно. Замолкни, Лейк, – велела я Ориону, который открыл рот сказать, что готов отправиться вниз немедленно, ну или изречь какую-нибудь глупость в том же духе. – Прости, я не дам вам спланировать изящное убийство, если мы потерпим неудачу.

Это могло бы стать началом ссоры, но Кларита, Дэвид и Вень уже не были на стороне анклавов: если бы мы не вернулись, резервный план не принес бы им никакой выгоды. Вень даже сказал: чем больше времени будет, чтобы сделать необходимые детали и попрактиковаться, тем лучше.

В остальном все было довольно очевидно. Нам требовались мастера и техники, чтобы изготовить детали и произвести починку, а также заклинатели, чтобы прикрывать их в процессе. Орион будет контратаковать, высовываясь из-за щита при каждом удобном случае и убивая злыдней, чтобы мы могли продержать защиту сколько понадобится. Алхимикам в данном случае не повезло. Для механизмов нужен был бы максимум литр обычной смазки, которую техники сами варили в огромных котлах.

– У меня есть подходящее заклинание защиты, – с легкой досадой сказала Кларита, и я поняла ее чувства, когда она продемонстрировала заклинание Дэвиду и мне: она сочинила его сама, и ничего подобного я еще не видела.

Есть много защитных заклинаний, которые можно усилить, накладывая их сообща, но все равно энергия проходит через исходного заклинателя, и если этот человек упадет – щит рухнет вместе с ним. А заклинание Клариты должны были произносить сразу несколько человек. Оно переходило с английского на испанский и напоминало песню или игру, в которой участники меняются ролями. Некоторые строки мы могли произносить поодиночке или все вместе, соединяя их, чтобы выиграть несколько секунд на передышку; строки даже не фиксировались жестко: логика заклинания позволяла импровизировать – лишь бы сохранялись базовый ритм и смысл. Это огромный плюс, если тебе некогда припоминать, какое прилагательное тут стоит.

Конечно, неприятно отдавать столь ценное заклинание другим задаром. Благодаря ему Кларита, возможно, заключила союз, даже если ей больше нечего было предложить. Мое собственное защитное заклинание тоже высшего класса, но это просто личный щит. И у остальных оно тоже есть, поскольку его придумала мама, а она бесплатно раздает свои заклинания всем, кто попросит. Один волшебник раз в год приезжает в коммуну, забирает у нее новые заклинания и рассылает копии подписчикам. Уж он-то берет с них деньги. Как-то я рассердилась на маму за то, что она просто так отдает ему заклинания, но она ответила, что он оказывает ей услугу. А если он хочет денег, так это его забота.

– Четверо заклинателей, так? – спросил Дэвид, который дошел до конца страницы, прежде чем я успела осилить хотя бы четверть.

– Пятеро, – поправила Кларита и неприязненно взглянула на меня.

Лишний человек – это снижение эффекта: чем больше область, которую надо закрывать щитом, тем больше нужно маны. И тем труднее Ориону будет отгонять злыдней. Но я держала рот на замке; я не собиралась убеждать остальных, доказывая им, что я просто супер и надо положиться на меня.

Следующий заклинатель в списке, номер пять, уже имел гарантированное место в Сакраменто и умеренное самолюбие, в отличие от Паэрса, поэтому он с нами не собирался. Зато под номером семь значилась Майя Вуландари, канадка, знающая английский и испанский, – а вот гарантированного места в Торонто, куда ей отчаянно хотелось, у нее не было. Это один из немногих анклавов с замечательной практикой принимать не только новичков, но и членов их семей: если бы Майя добилась своего, ее младшие брат и сестра поступили бы в школу как члены анклава.

Впрочем, такие анклавы