«Шумер может быть и врагом. Человек уже был игрушкой в его руках. Будь осторожен», — «услышал» я другой голос. В тот же миг силуэты моих собеседников начали быстро тускнеть. Еще мгновение, и они растворились в воздухе. Я вопросительно посмотрел на «альбиноса».

— Все, что должно быть сказано, уже сказано, — проговорил он и быстрым шагом направился к платформе. Я задумчиво пошел вслед.

Погрузившись на корабль «альбиноса», мы начали неспешный подъем наверх. В голове один за другим возникали вопросы, но, чуть поразмыслив, я понял, что все ответы мне и так уже ясны. Лишь покидая необычное судно, я обернулся и спросил:

— Откуда у тебя это лицо?

— Это лицо одного из матросов британского крейсера, который торпедировала и отправила на дно ваша подводная лодка, — невозмутимо сказал «альбинос».

Подъем закончился, и наши суда зависли в глубине рядом друг с другом. Я поднялся с кресла, и «альбинос» дал мне знак подойти к борту, соприкасающемуся со шлюзом «Ханебу». Я сделал шаг и тут же очутился в грузовом отсеке нашего дисколета.

— Рад вас видеть, командир, — услышал я в громкоговорителе обрадованный голос Хенке. Все еще находясь под впечатлением своего подводного плавания, я медленно поднялся в пилотскую кабину и молча опустился в свое кресло.

Когда я направил диск в сторону Антарктиды, в шлемофоне послышался приглушенный вздох облегчения. Улыбнувшись, я сообщил Хенке, что готов передать ему управление кораблем. Молодой пилот тут же покинул воды Атлантики и взмыл к самым облакам. Здесь он чувствовал себя намного уверенней и, прибавив скорость, быстро достиг ставшего нам уже родным заснеженного континента.

На взлетно-посадочной площадке Нового Берлина я взял с Хенке слово хранить молчание относительно событий в водах Атлантики, после чего решил пройтись по берегу Черного Зеркала. Заложив руки за спину, я медленно брел по берегу у самой воды. Сегодня, двенадцатого мая 1944 года, в глубине Атлантического океана состоялся контакт человека с представителями иного, внеземного разума. Этим человеком был я. Но не чувствовал я радостного воодушевления и желания поведать об этом кому-либо. На сердце было непривычно тяжело. Почувствовав, что шнурок на десантном ботинке расшнуровался, я опустил глаза вниз и рядом с развязавшимся шнурком разглядел небольшое насекомое, пересекающее мой путь. Длинное тельце, покрытое хитиновой оболочкой, и несколько пар ног — оно ползло в нескольких сантиметрах от моих подошв, не подозревая, что если бы не шнурок, то от него могло остаться только мокрое пятно на каменистой почве. Я присел на корточки, чтобы получше рассмотреть его. Жучок тащил в свою норку добычу — другого жучка, только меньшего размера. Дотащив его до норки, он долго и терпеливо впихивал его внутрь. Наконец ему это удалось, и многоногий охотник исчез из вида. Видимо, даргоны так же рассматривают нас уже тысячу лет и просто позволяют до поры до времени ползать по поверхности планеты. Возможно, Прин прав, и сотрудничество с людьми им так же интересно, как мне сотрудничество с жуком, которого я чуть не раздавил. А вот Шумер их весьма заинтересовал, и под нашим прикрытием они хотят провести его разведку. Что же касается людей, то если что-то пойдет не так, даргоны, без сомнения, найдут способ смести нас с лица планеты. Я зашнуровал ботинок и продолжил свой путь. Но, сделав несколько шагов, я снова остановился и подумал: «Однако с нами готовы общаться на Шумере. У людей в отличие от этого жучка есть козырь — скрытая в каждом человеке программа Осириса. Об этом не могут не знать и даргоны. Вопрос лишь в том — спасение это наше или смерть?»

Поразмыслив еще немного, я решил о своем контакте с подводной цивилизацией пока никому не сообщать.

Ночью зазвонил проклятый телефон. Когда я снял трубку, на противоположном конце провода послышался голос Хорста:

— Извини за беспокойство, Эрик. Необходимо, чтобы ты срочно зашел ко мне в кабинет. Дело не терпит отлагательств.

— Хорошо, сейчас буду, — сонно пробубнил я в трубку и посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно два часа ночи. Разбуженная Магдалена заволновалась:

— Что случилось, Эрик?

— Думаю, ничего серьезного. Спи. — Я поцеловал ее и, встав с кровати, поплелся в соседнюю комнату одеваться. Через десять минут я уже прибыл в кабинет группенфюрера. На Германе Хорсте было гражданское платье, хотя ноги обуты в тяжелые солдатские ботинки.

— Срочная шифрограмма от рейхсфюрера, Эрик. — Хорст устало потер переносицу и подошел к стене с картами. — На территории Северного Перу, в горном массиве Анд, группа агентов СД с очень ценным грузом попала в засаду британской разведки. Положение критическое, счет идет на часы, а место весьма труднодоступное. Ближайший отряд поддержки СД доберется до места в лучшем случае к утру. Груз надо спасти. В руки англичан он не должен попасть ни при каких обстоятельствах. Рейхсфюрер предлагает добраться туда на одном из дисков и провести спасательную операцию.

— Где конкретно? — Я подошел к карте Южной Америки.

— Недалеко от мертвого города Чавин, на высоте 3200 метров над уровнем моря. — Хорст указал место на карте. — Мне приходилось бывать в тех местах лет десять назад, поэтому отправлюсь с вами.

— Сколько нападающих, какое оружие?

— Около десяти человек, оружие автоматическое и, возможно, ручные гранаты. Сотрудников СД было пятеро, сейчас неизвестно.

— Какой диск будем использовать?

— Я дал указание готовить «Врил». Он сможет сесть даже на небольшой горной площадке.

Я поднял трубку телефона и набрал номер дежурного по казарме команды «Зет». Через двадцать минут группа из шести солдат в полном боевом снаряжении во главе с Куртом Грубером приступила к посадке на борт «Врил». Вернер Хенке занял место в пилотской кабине. Группенфюрер Хорст намеревался участвовать в полете в качестве штурмана.

Когда солдаты погрузились и у трапа остался только я и Хорст, вдруг появился Цимлянский:

— Извините, господа, припозднился, работая над «Молохом». Вижу, у вас тут затевается серьезная операция. Я мог бы помочь. Я участвовал в создании «Врила» и знаю его, как никто другой.

Я посмотрел на Хорста. Тот, подумав несколько секунд, кивнул.

— Диск рассчитан на двух пилотов и десять пассажиров, — пробормотал я.

— Уверяю вас, штурмбаннфюрер, что если потесниться, мы поместимся все, — улыбнулся Цимлянский.

Я нырнул в чрево корабля и присоединился к своим эсэсовцам, усевшись в одно из узких кресел, расположенных вдоль круглой стены. Цимлянский и Хорст быстро вскарабкались по трапу в пилотскую кабину. Через пару секунд оттуда спустился Хенке.

— Давай сюда, Вернер, — подозвал его я. Тот примостился в мешках с амуницией и провиантом напротив меня. Минуту спустя диск мягко оторвался от бетона и стал набирать высоту.

В отличие от пилотской кабины грузопассажирский отсек «Врила» не был оборудован ни обзорными телеэкранами, ни иллюминаторами. В тусклом свете красной лампочки размещавшиеся на нижней палубе люди могли лишь вглядываться в лица друг друга или дремать, прикрыв глаза.