Входя в отношения родитель/ребенок, человек попадает в систему, делящуюся на подроли: родитель-кормилец (мать) и родитель-учитель (отец). В «детской» категории есть ребенок-бунтарь, есть покорный, есть свободный. Так появляются, например, деятели искусства, жалующиеся на свою беспомощность в повседневной жизни.

Поступки родителей и поступки детей – это психологическая игра, имеющая цель усилить доминирование или выйти из-под него. В этой игре ролей три: преследователь, жертва, спаситель. Большинство конфликтов между людьми сводятся к присвоению ролей и к властным играм. Фразами вроде «тебе бы надо», «знай, что», «ты должен был» говорящий заявляет о своем доминировании, то есть о своей родительской роли. Фразами же «простите», «мне очень жаль» говорящий позиционирует себя как ребенка. Простое использование уменьшительных форм вроде «мой маленький» или «дорогой» уменьшает адресата или низводит его на детский уровень. Единственный способ установить отношения, не влекущие психологической борьбы, – это общаться на взрослом уровне, называя собеседника по имени, не вешая на него вины, не превращая в недоумка, не играя в безответственное дитя и поучающего взрослого. Вот только это воспринимается как что-то противоестественное, ибо родители часто не показывали нам нужного примера.

Это имя означает «обладательница всех даров». После того как Прометей раскрыл людям тайну огня вопреки воле Зевса, последний решил его покарать.

Он попросил Гефеста изготовить всесторонне одаренную женщину. Гефест исполнил просьбу, и все боги по очереди поделились с женщиной своими талантами. Она стала непревзойденной музыкантшей. Наивысшим был дар Гермеса, наделившего ее беспримерным ораторским даром. После этого Пандора предстала перед Прометеем и его братом Эпиметеем. Первый тут же усомнился: женщина была слишком хороша, чтобы быть честной. Но второй по уши влюбился в Пандору и взял ее в жены.

Зевс преподнес паре свадебный подарок – ящик. «Возьмите его и поместите в надежное место. Но предупреждаю, его нельзя открывать», – сказал он.

Эпиметей, преисполненный любви к Пандоре, забыл предостережение своего брата Прометея: никогда не принимать прямых даров богов. Он просто оставил ящик у себя дома, в углу.

Пандора была счастлива с мужем, мир был чудесным местом. Никто не болел и не старел. Злобы не существовало.

Но Пандору сжигало любопытство, что же спрятано в таинственном ящике.

– Поглядим хотя бы одним глазком! – упрашивала она Эпиметея, пуская в ход все свое искусство соблазна.

– Нет, Зевс запретил нам его открывать, – отвечал ей муж.

День за днем Пандора умоляла мужа открыть ящик, но тот оставался тверд. Как-то утром Пандора воспользовалась отсутствием Эпиметея, чтобы проникнуть в комнату, где хранился ящик. Сломав на нем замок, она медленно приподняла крышку.

Но прежде чем она сумела заглянуть внутрь, оттуда послышался страшный вопль, потом – протяжное рыдание. Она в ужасе отскочила. Из ящика вырвались все мыслимые бедствия: ненависть и зависть, жестокость и ярость, голод и бедность, боль и болезни, старость и смерть.

Пандора попыталась вернуть крышку на место, но было поздно: на человечество обрушились неисчислимые беды. Ящик опустел, но на дне осталось еще кое-что – надежда. Поэтому как тяжело ни приходится людям, надежда никогда не умирает.

Милет, ионический город в Малой Азии, стал родиной первого научного движения, представителями которого были Фалес, Анаксимандр и Анаксимен. Их объединяло неприятие древней космогонии Гесиода, восхвалявшего мир, созданный богами в человечьем обличье. Чувство святости побуждало их отвергать этот антропоморфизм и искать божественность в природе. Фалес считал богом воду, Анаксимен – воздух, Анаксимандр не считал возможным высказаться на сей счет конкретно. Четвертому ученому, Демокриту, родившемуся в середине V в. до н. э., вселенная виделась наполненной атомами, случайные столкновения которых и создали миры и людей. Позже, в расположенных западнее Афинах Сократ и его ученик Платон, чье мировоззрение было сформировано учеными Милета, положили начало греческой философии. Чтобы лучше представить мир, в котором живет человек, Сократ прибег к аллегории пещеры. По его словам, обычный человек схож с узником грота, оплакивающим свою участь, уперев взгляд в стенку. На ней он видит тени предметов, передвигающихся у него за спиной при свете костра, и считает их реальностью, хотя это иллюзия. Если расковать узника и позволить ему оглянуться и увидеть все наяву, то он устрашится. Если подтащить его потом к выходу из пещеры, на настоящий свет, то он испытает боль и ослепнет. Но если он продолжит путь, то увидит солнце, истинный источник света. Сократ уподобляет этого узника философу. Когда тот вернется в пещеру, никто в ней ему не поверит. Те, кого он пожелает избавить ото лжи и иллюзий, станут худшими его врагами.

Обвиненный в нечестивости и в совращении молодежи, Сократ будет приговорен в 399 г. до н. э. к приему цикуты, смертельного яда.

В пьесе французского автора XIX века Эжена Лабиша «Путешествие господина Перишона» описывается априори непостижимое и в то же время совершенно обыденное человеческое поведение – неблагодарность.

Г-н Перишон предается на горе Монблан радостям альпинизма в обществе слуги, а его дочь в это время отдыхает у него в шале. Возвращается он с двумя встреченными в горах молодыми людьми. Один из них, по его словам, – замечательный юноша, которому он, Перишон, спас жизнь, не дав упасть в пропасть. Молодой человек охотно подтверждает, что если бы не г-н Перишон, его уже не было бы в живых.

Слуга побуждает господина представить второго гостя. Тот, как выясняется, спас самого г-на Перишона, тоже чуть не упавшего в трещину. Г-н Перишон пожимает плечами: опасность была далеко не так велика, как воображает его дерзкий и высокомерный спаситель. В его версии событий важность второго молодого человека приуменьшена. Ясно, что отцу хочется, чтобы дочь заинтересовалась первым молодым человеком, очень ему симпатичным, а не вторым, чье вмешательство кажется ему все более бесполезным. В конце концов он начинает сомневаться, имело ли оно вообще место.

В этой пьесе Эжен Лабиш иллюстрирует странное поведение: человек не только почти напрочь лишается способности испытывать признательность и благодарность, но и, что еще хуже, начинает ненавидеть тех, кто пришел ему на помощь. Возможно, это происходит с ним от опасения оказаться должником… Зато тех, кому мы сами помогли, мы любим, гордясь своим хорошим поступком и не сомневаясь в неизбывной благодарности того, кого мы облагодетельствовали.