Вскоре после обращения к мачехе Елизавета прибыла в Хэмптон-Корт. Генрих VIII отбыл во Францию, и двором в качестве регента управляла Екатерина. Генрих распорядился о том, что в его отсутствие супруга обладает полной королевской властью. Елизавета постоянно находилась при мачехе — и при дворе, и в личных покоях. Этот период оказал глубокое влияние на юную Елизавету. Она видела, как придворные и иностранные послы оказывали королеве такие же почести, как и ее отцу. До этого времени Елизавета видела на троне только короля, а его супруги занимались делами домашними. Теперь же ее мачеха сидела в приемном зале и решала государственные вопросы. Самые влиятельные и могущественные люди государства низко склонялись перед женщиной — это зрелище произвело глубокое впечатление на скромную одиннадцатилетнюю принцессу. Возможно, именно тогда она стала лелеять замыслы когда-нибудь стать настоящей королевой.

Когда Генрих вернулся после неудачной попытки утвердить английскую военную мощь на континенте, Екатерина перестала исполнять обязанности регента. Но не следует считать, что она была всего лишь сиделкой при немощном короле в его последние годы. Конечно, она облегчала его состояние, отвлекая короля остроумной и живой беседой. Но все медицинские потребности Генриха удовлетворяли многочисленные врачи. Язву на его ноге лечили методами столь же разнообразными, сколь и неэффективными. «Первая книга введения в знания» Эндрю Борда была одним из первых наиболее разумных медицинских руководств. Борд выступал против продолжительного сна, поскольку это ведет к вялости и греховности. Если уж пациент должен спать днем, то делать это следует в кресле или полусидя в постели. Врач перечислял продукты, от которых стоило бы воздерживаться, — яйца, лосось, моллюски, говядина и утка, а также эль, пиво и красное вино. Пациентам также не рекомендовалось предаваться «сладострастию» на полный желудок.

Нам трудно судить, насколько точно следовал Генрих этим рекомендациям. «Правильная книга новой кулинарии», опубликованная в 1545 году, включала в себя ряд необычных и экзотических рецептов, которые пришлись королю более по душе. Так, например, там рекомендовали вареных павлинов зашивать обратно в их кожу с перьями, куры были представлены в шести разных цветах, мясные фрикадельки готовились в виде апельсинов, а миндальный крем подавали в яичной скорлупе, словно настоящие яйца.

Современный анализ показывает, что Генрих мог страдать диабетом второго типа. Отсюда и колоссальный аппетит, и неутолимая жажда. В пользу этого заболевания говорит и то, что язва на ноге никогда не заживала, а, напротив, становилась только хуже. Еще одна теория заключается в том, что король был келл-положительным и страдал синдромом Маклеода, то есть у него была редкая группа крови, которая не позволяла здоровому партнеру выносить ребенка после первой беременности. Когда келл-положительный мужчина оплодотворяет келл-отрицательную женщину, у нее могут сформироваться антитела против красных кровяных телец второго и последующих детей. Это может привести к выкидышу, мертворождению или ранней смерти новорожденных. Генрих мог унаследовать это состояние от прабабки по линии матери, Жакетты Вудвилл. Такое предположение в точности описывает репродуктивную историю двух первых его браков. Синдром Маклеода, связанный с этим заболеванием, может приводить к переменам в физическом и эмоциональном состоянии — ограничению подвижности и психозам. Обычно такой синдром проявляется в позднем среднем возрасте [378].

Какова бы ни была причина, но летом 1546 года всем придворным стало очевидно, что Генрих опасно болен. Он стал невероятно тучным, движения его были настолько ограниченны, что для перемещения по дворцам ему приходилось пользоваться специально сконструированными устройствами[379]. Хронист Эдвард Холл утверждал, что «король был так перегружен тучностью и жиром, что стал все более и более неповоротливым. Он более не мог подниматься или спускаться по лестницам, если его не поднимали и не спускали с помощью особых приспособлений»[380]. В описи, составленной после смерти короля, числятся два стула, на которые «его величество король садился, чтобы его переносили по галереям и залам» дворца Уайтхолл. Стулья эти были богато украшены — были и комфортными и роскошными. Они были «покрыты коричневым бархатом и отделаны шнурами из коричневого шелка»[381]. Даже ванны теперь утомляли короля. В Бейн-Тауэре во дворце Хэмптон-Корт в соседней с ванной комнате была установлена специальная кровать. Хотя она предназначалась лишь для краткого отдыха, а не для сна, кровать, как всегда, была роскошной, позолоченной и расписанной. Балдахин был украшен королевскими гербами. Помощники в льняных одеяниях помогали королю вымыться и выйти из ванной, а затем устроиться на кровати для отдыха.

Король не мог и молиться так же много, как в юности. К 40-м годам XVI века он стал каждый день посещать меньше месс, что заметил французский посол Шарль де Марийяк. Хотя Генрих по-прежнему любил читать, у него ухудшилось зрение, и он стал заказывать очки — по десять пар зараз.

Короля стала утомлять и рутинная работа по управлению страной. В 1545 году он наделил помощника хранителя королевского стула, Энтони Денни, правом заверять королевской печатью все документы, исходящие от монарха. Учитывая усиливающуюся слабость Генриха, такое доверие наделяло Денни колоссальным влиянием. Антиквар Джон Лиленд утверждал, что весь двор знал о том, что Денни пользовался своим влиянием в личных интересах[382]. Сэр Томас Чейни, один из членов Тайного совета Генриха VIII, вел брачные переговоры с сэром Энтони Денни. Его сразу же предупредили, что Денни «всегда находится рядом с королем, поэтому не стоит с ним шутить или пытаться обвести вокруг пальца»[383]. Влияние Денни еще более укрепилось в 1546 году, когда он из помощника стал полноправным хранителем королевского стула. Его назначили также хранителем дворца Уайтхолл, и это объясняет, почему выбор рубашек Генриха (прямая обязанность хранителя королевского стула) был поручен заботам помощника Денни в Уайтхолле, Джеймсу Раффорту.

Счета за королевскую одежду тоже показывают растущую немощь монарха. В последние четыре года правления в королевских заказах преобладает одежда теплая и удобная, а не яркая и элегантная. Король заказал ряд жилетов, которые можно было надевать поверх рубашки для дополнительного тепла, но которые не были видны под дублетом. Придворные скорняки, Кэтрин и Томас Эддингтон, трудились не покладая рук. Они подбивали мехом двадцать восемь пар высоких ботинок, восемь мантий, шесть одеяний и ночных одеяний и пару стеганых чулок. Королю нравились соболя, овчина, кролик, ягненок, белка и даже мех леопарда. Теперь, когда он стал не таким подвижным, как раньше, Генрих постоянно мерз в холодных дворцах и во время недолгих прогулок. Поэтому всю одежду переделывали ради его комфорта[384]. На гравюре Корнелиуса Массейса стареющий Генрих изображен закутанным в меха. У короля было несколько соболиных муфт, одна из которых была сделана из черного бархата и украшена золотыми цепочками, жемчужинами, рубинами и алмазами. С нее свисала золотая цепь с зелеными эмалями и жемчужинами. Эта вещь считалась настолько ценной, что для ее хранения была изготовлена особая шкатулка из черной кожи. Сохранились также счета на двенадцать наколенников, шесть из тафты и шесть из скарлата. Они должны были облегчать боль в покрытой язвами ноге Генриха.