* * *

Спрогнозировать климатическое будущее в краткосрочной перспективе относительно нетрудно. Если потепление продолжится в соответствии с нынешней динамикой, то периоды вегетации в Европе станут продолжительнее, в Центральной Англии вновь появятся виноградники, а ближе к Полярному кругу возобновится сельское хозяйство. Северная Европа и бо́льшая часть Северной Америки выиграют от потепления, но Южная Европа, значительная часть Тропической Африки, а также Центральная и Южная Америка будут чаще страдать от сильного зноя и дефицита воды, а сельскохозяйственный потенциал этих регионов снизится. Могут вспыхнуть конфликты вокруг прав на воду – в таких странах, как Египет, которые зависят от воды из рек, пересекающих национальные границы. Люди будут приспосабливаться, как и всегда, но в сухих тропических регионах, где по меньшей мере 400 миллионов человек живут в тяжелых условиях перенаселения, адаптация станет особенно трудной.

А что произойдет в долгосрочной перспективе, если глобальное потепление ускорится? Запасов ископаемого топлива на планете достаточно, чтобы обеспечить постоянный рост уровня углекислого газа в атмосфере в течение всего XXI века. Если этот рост будет продолжаться бесконтрольно, климатические изменения на Земле, вероятно, станут весьма серьезными и крайне непредсказуемыми. Но многое ученым еще только предстоит выяснить. Недавно Джеймс Хансен и его коллеги утверждали, что быстрое потепление в последние десятилетия вызвано главным образом газами, не содержащими CO2, такими как хлорфторуглероды. Аэрозоли и углекислый газ от сжигания ископаемого топлива оказывают как положительное, так и отрицательное воздействие на климат, как правило, нейтрализуя друг друга. Хансен с коллегами отмечает, что темпы роста концентрации газов, не содержащих CO2, за последнее десятилетие снизились, и их можно сократить еще больше. Это наряду с уменьшением выбросов сажи и CO2 может привести к снижению темпов глобального потепления[282]. Для подтверждения этой гипотезы требуется больше исследований.

Оптимисты считают, что мы легко адаптируемся. Мы, люди, обладаем поразительной способностью приспосабливаться на местном уровне к меняющимся природным условиям – вспомним аграрную революцию во Фландрии, в исторических Нидерландах, а затем в Англии в XVI и XVIII веках, когда капризы погоды были совершенно непредсказуемы.

Однако оптимизм меркнет перед лицом демографической реальности. Сегодня Землю населяет шесть миллиардов человек[283], из которых сотни миллионов все еще живут от урожая к урожаю, от сезона дождей к сезону дождей – точно так же, как когда-то жили многие европейские крестьяне. Жителям Европы и Северной Америки, где развито промышленное сельское хозяйство и инфраструктура для перевозки продуктов на большие расстояния, голод кажется чем-то очень далеким. Но фермеры, ведущие натуральное хозяйство на других континентах, все еще сталкиваются с постоянной угрозой голода. Пока я пишу эти строки, более 2 миллионов скотоводов в Северо-Восточной Африке голодают из-за сильной засухи. Такие цифры трудно осмыслить жителям процветающего Запада. Но их будет еще сложнее осознать, если глобальные температуры поднимутся намного выше нынешнего уровня, моря затопят густонаселенные прибрежные равнины и вынудят миллионы людей переселиться вглубь страны, или же еще более сильные засухи придут в Сахель и другие безводные регионы мира. В книге я избегал описаний войн. Было бы упрощением считать, что войны или другие серьезные политические события были вызваны климатическими изменениями, однако не стоит думать, что голод и массовые миграции бедного населения не повлекут беспорядки и гражданское неповиновение. Мы можем только гадать о возможном числе жертв в эпоху, когда климатические сдвиги могут быть более резкими, экстремальными и совершенно непредсказуемыми из-за воздействия человека на атмосферу. Великая французская революция и Великий голод в Ирландии покажутся на этом фоне малозначительными событиями.

Даже если нынешнее потепление обусловлено исключительно естественными причинами, в будущем парниковый эффект может усилиться из-за использования человечеством ископаемого топлива. Было бы опрометчиво игнорировать даже теоретические сценарии, поскольку мы движемся по неизведанным климатическим водам – и по ним же придется плыть нашим потомкам. В этом смысле мы ничем не отличаемся от средневековых фермеров или крестьян XVIII века, которые принимали погоду такой, какой она была. Сегодня мы можем прогнозировать погоду и моделировать климатические изменения, но в глобальном масштабе мы все так же уязвимы к капризам природы, как и те, кто пережил голод 1315 года или великие штормы времен Непобедимой армады, – просто потому, что нас стало очень много, и мы тесно связаны экологическими, экономическими и политическими узами. К счастью, теперь у нас появляются научные данные, которые во всей полноте показывают потенциальную угрозу. Мы также знаем, что должно быть сделано, и у нас есть немало инструментов, чтобы приступить к изменениям. Но для принятия мер по сокращению выбросов парниковых газов и минимизации последствий природных катаклизмов растущему мировому сообществу потребуются альтруизм и желание работать на благо всего мира, а не отдельных стран, с заботой о наших внуках и правнуках, а не о мелкой сиюминутной выгоде. Политические конфликты, эгоистичные национальные интересы и активное лобби международного бизнеса до сих пор препятствуют достижению соглашения о нашем общем будущем.

Более ста лет назад биолог Томас Гексли призывал нас «склонить голову перед фактами». Сегодня факты смотрят нам в лицо, но мы не проявляем должного смирения. Как недавно заметил британский дипломат сэр Криспин Тикелл, «в целом мы знаем, что делать, но нам не хватает на это воли»[284]. Перипетии малого ледникового периода вновь и вновь напоминают нам о нашей уязвимости. В новую климатическую эпоху было бы разумно извлечь уроки из прошлого.

Первое издание «Малого ледникового периода» вышло в 2000 году – практически в средневековье научной палеоклиматологии. Тогда я отмечал, как трудно изучать изменения климата даже в относительно недавнем прошлом (как в случае с малым ледниковым периодом) из-за нехватки надежных инструментов, из-за непоследовательных исторических записей и неточных данных о климате, в том числе взятых из таких темных источников, как монастырские книги. Историки до сих пор в неоплатном долгу перед замечательным историком и метеорологом Хьюбертом Лэмбом, который неутомимо изучал малый ледниковый период и климат последнего тысячелетия. Его исследования штормов в Северной Европе, написанные в основном в 1970–80-х, по сей день считаются наиболее авторитетными работами. Новаторские труды французского историка Ле Руа Ладюри и других ученых, изучавших урожаи винограда в Европе, также расширили наши знания о климате малого ледникового периода. Однако до недавнего времени мы располагали куда более скудными данными о климате его первых столетий.