Все, стрелять из пушек нельзя, долго будем заряжать, пора на палубу, там теперь мое место. Я взлетел по трапу. У мачты лежала кучка оружия. Глаз сразу узрел секиру. Вот, оно самое. Я заткнул за пояс подвернувшийся нож, двумя руками взял секиру. Хорошо!

Длинное лезвие, толстая, удобная в хвате ручка. Чуть-чуть подлинней, цены бы не было. Попробуй отбей секиру сабелькой. Матросы рубили веревки с крючьями, но с вантов галер на палубу уже сыпались пираты. Близко удалось подойти только одной галере, вторая без рулевого весла никак не могла присоединиться. И славно, удара с двух бортов нам бы уже не выдержать. На корме уже слышались звон сабель и крики. На палубу в моем районе сразу соскочили два пирата. Одному, не мешкая, я сразу снес голову, второго свалил выстрелом из мушкета матрос. Суда сблизились вплотную, и на палубу хлынул поток пиратов. Теперь уже каждый дрался сам за себя, часто в окружении двух-трех противников. Против меня дрались сразу трое с абордажными саблями, устрашающего вида, с косынками на голове.

Не принимая навязанного сабельного боя, я широко размахивал секирой, не давая приблизиться на длину сабли. Есть! Отсек разбойнику справа руку выше локтя. Этот уже не в счет. Двое кинулись с разных сторон, времени для замаха секирой не было. Я просто ткнул острым концом лезвия левого в живот, а правого – обратным ходом секиры тупым концом древка в лицо. Левый упал, а правый продолжал тупо размахивать саблей.

Я взмахнул секирой, пират с развороченной грудью упал. Повернувшись в сторону, я увидел, как на боцмана наседают двое пиратов. Не мешкая, с ходу секирой чуть не развалил надвое одного урода, ударив поперек спины, второго удачно зарезал боцман.

Мы встали спиной к спине и продолжали обороняться. Нос судна уже был захвачен пиратами, на палубе еще кипел бой, на корме, похоже, обстановка складывалась в нашу пользу. Мы с боцманом прошлись по палубе; он прикрывал мой тыл, я же вращал над головой секиру. Сверкающее лезвие не давало приблизиться врагам, я же отсекал попадающие в жуткую мясорубку ноги, руки, головы – все, куда попадала секира. Я уже весь был в крови, слава богу, чужой, рукоятка стала скользкой от крови, но я был готов сражаться за свободу до конца. Постепенно мы добрались до кормы. Здесь яростно сражались за свои жизни Винченцо, его помощник и один из матросов.

Взбежав по лестнице, я снизу вверх вонзил здоровенному пирату в подбородок острие секиры, едва выдернув из падающего свое оружие, широким замахом снес голову другому. Двух оставшихся прикончили купец со товарищи. Я посмотрел на палубу – там еще вовсю кипел бой. Надо помогать. Обернувшись к купцу, увидел, как они обреченно смотрели на правый борт. Господи, я же совсем в горячке боя забыл о второй галере. Если на палубу хлынет вторая волна пиратов, нам не устоять. На палубе наших осталось не больше десятка, нас на корме четверо – все уже устали. Кое-кто ранен, но держится на ногах. Но галера вела себя странно – стоя буквально рядом, в десяти-пятнадцати метрах, она рыскала по курсу, и было впечатление, что пираты не горят желанием высадиться на палубу нашей посудины. В чем дело?

Я осмотрел море и толкнул локтем Винченцо. Вот она, причина. К нам на всех парусах спешило турецкое боевое судно.

Было оно еще далековато, милях в двух, но шло ходко. На корме развевался зеленый османский флаг, пушечные порты открыты.

Вероятно, корабль патрулировал побережье в районе, и наша пушечная стрельба привлекла их внимание. На галере поняли, что ситуация меняется с точностью до наоборот, теперь их могут захватить. Раздался свисток. На пиратском корабле опустились весла, и он стала удаляться от нас. Вперед, на палубу, надо добивать оставшихся пиратов. С удвоенной энергией мы бросились вниз по лестнице, с ходу врубились в дерущихся. Хоть это и не по-рыцарски, я всадил лезвие секиры сзади пирату, проделав в спине огромную рану. Второй пират успел извернуться и саданул меня наотмашь саблей. На древке секиры, которой я чудом успел прикрыться, осталась глубокая зарубка. Ударить второй раз я уже не дал, лезвием секиры чирканул по шее – ударил фонтан крови, пират закатил глаза и рухнул на палубу, и без этого залитую кровью и скользкую. Мои товарищи тоже времени даром не теряли. Через несколько минут на палубе остались только убитые и раненые пираты, которых добивали матросы. Оглянулся – галера от правого борта ушла, в ее сторону направлялся турецкий фрегат. Подошел к левому борту – несколько пиратов на галере рубили веревки с абордажными крючками, что стягивали наши суда. Надо им помешать. Я подозвал Винченцо, тот понял без слов: – За мной! – Все вместе мы ринулись на галеру, сделать это было очень легко, ее палуба была ниже нашей на полтора метра. Пираты, завидя нас, бросились на корму, пытаясь организовать оборону. Не тут-то было, секирой я эту оборону проломил, убив одного и ранив двоих.

Трое оставшихся просто бросили оружие и сдались. Не мудрствуя лукаво, их просто бросили в море: доплывут до берега – их счастье, нет – не повезло.

Снизу, из-под палубы, раздавались крики. Я заглянул туда – Матерь Божья! На скамейках сидели прикованные цепями рабы, у всех во рту торчали деревянные кляпы, лишь нескольким удалось освободиться от них. Винченцо заглянул тоже и в испуге отшатнулся. Изможденные лица, исполосованные кнутом голые спины, а какая вонь! Прикованные цепями к лавкам гребцы испражнялись на днище судна, запах был еще тот. Я вдруг понял, что подобная судьба могла не обойти и меня. Я подскочил к лавкам. Гребцы в ужасе отшатнулись. Ну конечно, весь, с головы до ног залитый кровью, в руке секира, взгляд бешеный.

– Спокойно, пираты убиты. Кто-нибудь понимает по-русски или по-татарски?

– Да, да, господин, – раздалось в нескольких местах.

– Сейчас я вас освобожу. Пока сидеть в трюме тихо, на палубу не выходить, рядом турецкий фрегат. Если не хотите снова попасть на галеры – слушать и выполнять, что я скажу; будете свободны. Сейчас переведите все, что я сказал, своим товарищам.

Я несколько раз ударил секирой по цепям, освобождая пленников.

Поднялись на палубу галеры. Вдалеке, милях в трех, шел бой. Турецкий фрегат окутывался клубами порохового дыма, затем доносился глухой звук пушечного залпа. Похоже, второй галере приходил конец. Мы перешли на свое судно. Зрелище, представшее перед нашими глазами, ужасало. Повсюду убитые матросы и пираты, палуба залита кровью, свисали перерубленные ванты. Я осмотрел оставшихся – вместе со мной шесть человек. Мы просто не сможем управляться с судном, для постановки и уборки парусов надо по крайней мере человек пятнадцать, плюс на руле кто-то должен стоять. На лице Винченцо читались похожие мысли.

– Сам Господь Бог послал тебя ко мне – от болячки избавил. Здесь, на корабле, секирой махал, как норманн, из пушек стрелял исправно – боцман уже рассказал. Кто ты есть, Юрий? Лекарь или воин?

– Винченцо, это я тебе спасибо сказать должен, что из плена освободил, долг платежом красен – так говорят на Руси, вот и я помог. Что делать будем – людей осталось мало.

– Ума не приложу, – вздохнул купец.

– У нас есть два варианта. Поскольку галера наш военный трофей, можно невольников взять на корабль. Помогут с парусами до Венеции. Или пусть галера под веслами идет и тянет нас на буксире.