Кэтлин зажгла свой фонарь. Ее примеру тотчас же последовали и остальные. Влажный воздух наполнился запахом горящего масла. Пятна света легли на массивные колонны, темные стропила, дверные проемы, угадывавшиеся в стенах. Зал, где располагались кассы, оказался широким помещением с низким потолком. Когда-то оно было нарядным и светлым, теперь же каменные обломки и выщербленные плитки придавали ему унылый, мрачный и заброшенный вид. Бомба, пробив крышу, взорвалась в павильоне, и в полу образовалась огромная воронка.

— Нам туда, — сказала Элайзабел, указывая на арку, над которой блестела фальшивой позолотой надпись: «К поездам».

Кэтлин бросила вопросительный взгляд на Таниэля, тот в ответ покачал головой. Чутье предупредило бы его, если бы поблизости болталась нечисть, но сейчас оно молчало. Кэтлин вздохнула с облегчением. Из них двоих Таниэль всегда лучше чувствовал приближение нечисти, и если он утверждает, что чудовищ рядом нет — значит, их нет.

Они осторожно ступали по плитам полуразрушенного павильона, огибая воронку посреди зала, перешагивали через обломки рухнувшей кровли. Всем почему-то казалось, что пол того и гляди уйдет у них из-под ног и они все друг за другом полетят в бездну. Но опасения их оказались напрасными. Маленький отряд благополучно добрался до крутой темной лестницы, ведущей в туннель.

Элайзабел стало не по себе, она ощутила острый приступ клаустрофобии. Позади и впереди царила непроглядная тьма. Свет их фонарей в этом царстве мрака казался слабым и тусклым, он освещал только их лица и те из ступеней, на которые они ставили ноги, и от этого ей казалось, что у лестницы нет конца, что все они так и будут спускаться по ней, пока в их фонарях не выгорит все масло, и тогда… Тогда их поглотит тьма. Элайзабел внезапно почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Теперь, когда в ней больше не живет Тэтч, нечисть не пощадит ее.

Таниэль, словно услыхав ее мысли, оглянулся и ободряюще ей улыбнулся. Она заставила себя улыбнуться ему в ответ.

Но вот наконец ступени закончились. Путники очутились в туннеле. Согласно указателям, на этой станции пересекались две ветки. Одна вела на северо-восток к Финсбери-Парку, другая — на юго-запад, к Хаммерсмиту. Больше здесь поезда не ходили.

— Нам сюда, — сказал Таниэль.

Слова его потонули в звуках низкого, зловещего рычания, раздавшегося позади них. Все как один замерли на месте и в испуге оглянулись. Из тьмы на них не мигая таращились три пары глаз. Глаза приближались. Если прислушаться, можно было разобрать шаги — тихие, осторожные шаги на мягких лапах.

Кэтлин прицелилась и нажала на курок. Звук выстрела, отдавшись эхом от стен и потолка узкого туннеля, оглушил их. Арман с протяжным стоном хлопнул себя ладонями по ушам, словно пытаясь вернуть утраченный слух. А быть может, он, напротив, стремился заглушить дикий вой, раздавшийся вслед за выстрелом.

Глаза исчезли.

— Они вернутся, — заявила Кэтлин. — Я их спугнула, но ненадолго.

Элайзабел взглянула на нее с упреком. Кэтлин следовало предупредить их, что она собирается стрелять. Кротт успокаивал Армана, который понемногу приходил в себя. Король нищих слабел на глазах. Темное пятно на его груди заметно увеличилось. При одном взгляде на эту зловещую отметину было ясно, что он нуждается в срочной помощи и лечении.

«Плевать на то, что наболтал этот Дьяволенок, — сердито подумал Таниэль. — Как только мы доберемся до Финсбери-Парка, я займусь Кроттом. Если надо будет, сам совершу нужный обряд».

Это была всего лишь бравада. Он весьма смутно представлял, посредством каких обрядов можно было победить инфекцию, принесенную вурдалаком, или как излечить сердце, если монстр повредил его. Но Таниэлю надо было сказать самому себе хоть что-то обнадеживающее, потому что он и его спутники уже шли по платформе и впереди зиял темный зев туннеля, заглатывая свет фонарей, заманивая путников.

Они приняли приглашение без колебаний — поворачивать в любом случае было поздно. Их толкало вперед отчаянное стремление поскорее преодолеть тьму, окутавшую их.

Маленький отряд шел по туннелю между ржавыми рельсами. Под ногами похрустывал гравий. В туннеле стоял могильный холод, и путники в своей промокшей одежде вскоре все как один начали дрожать. Зубы их выбивали частую дробь. Через несколько минут станция «Каледониан-роуд» осталась далеко позади.

Мир Элайзабел сузился до размеров круга света от ее масляного фонаря. Она с трудом переставляла ноги, чтобы не отстать от других, и не могла думать ни о чем, кроме как о ноябрьских заморозках и о том, что под землей, оказывается, еще холоднее, чем на поверхности. После того как она едва не замерзла насмерть у ворот «Редфордских угодий», она панически боялась холода и потому, собираясь в путь, постаралась одеться потеплей. Но одежда промокла под дождем, и теперь Элайзабел брела словно в тяжелой холодной броне.

Таниэль шагал рядом с ней, и она старалась держаться к нему поближе, чтобы согреться теплом его тела. Но он не обнял ее, не прижал к себе, хотя сам дрожал от холода и отчаянно старался это скрыть. Чем дальше они шли по туннелю, тем больше мерзли, и казалось, через несколько десятков шагов кровь замерзнет в жилах и превратится в лед.

Вскоре до слуха путников снова донеслось низкое рычание. Преследователи нагоняли их, как и предупреждала Кэтлин, и очередной выстрел из ее пистолета заставил врагов затаиться всего на несколько минут. Они держались позади, стараясь не попадать в круг света от фонарей, и путники, оглядываясь, могли лишь смутно различать во тьме контуры их крупных тел. Судя по тому, что чутье на нечисть, которым обладали Кэтлин, Таниэль и Дьяволенок, молчало, этими настигавшими их грозными врагами были не кто иные, как волки.

— Волки, — пробормотал Кротт со слабой усмешкой. — По крайней мере, божьи твари, которые честно издохнут, если их пристрелить из пистолета.

Станция «Хэллоуэй-роуд» возникла на их пути совершенно неожиданно. Туннель вдруг оборвался, и из мрака на них уставились потухшие глаза поезда. Он скончался здесь, на станции, никогда уже ему не возить пассажиров по туннелям. По рельсам больше не бежало электричество, чтобы его подгонять, он весь проржавел, стекла в его многочисленных больших окнах частью потрескались, а частью и вовсе отсутствовали.

Таниэль высоко поднял свой фонарь, чтобы осветить платформу станции.

Чтобы обойти поезд, пришлось подняться на платформу. Позади снова раздался протяжный волчий вой. Арман боязливо оглядывался по сторонам.

— Они приближаются, — сказала Кэтлин.

И словно в ответ на ее слова все пространство вокруг них огласилось неистовым многоголосым завыванием.

— Да их здесь не меньше нескольких дюжин! — воскликнул Карвер.

В инструкциях относительно того, как в данном случае поступить, никто не нуждался. В каждом жила память бесчисленных поколений древних предков, которые в течение всех своих жизней имели дело с волками и другими опасными хищниками. Все как по команде бросились бежать.