Вскоре мы уже стояли возле ярко-синего, усыпанного сверкающими звёздами полога. Весь шатёр, казалось, являлся отражением ночного неба, и издалека сиял так, словно каждая звезда была выплавлена из золота или серебра. Да и вблизи тоже хотелось зажмуриться.

Продемонстрировав билеты кривляющемуся карлику в шапке шута, Вейнанд увлёк меня вглубь шатра. Я шла, взволнованно оглядываясь, отмечая, что многие зрители тоже в масках, и радуясь, что на нас никто не обращает внимания. Оказывается, я уже успела соскучиться по этому чувству. Забыла, каково это быть обычной девушкой, ничем не выделяющейся из толпы, незаметной. Единственное, что заставило напрячься, — это количество зрительных мест, многие из которых уже были заняты.

Вейнанд уловил перемену в моём настроении, почувствовал, как дрогнула моя рука у него на сгибе локтя. Склонился ко мне и прошептал:

— Всё хорошо?

Я кивнула:

— Просто... вспомнился Флаос. Столько людей...

Оборотник помрачнел:

— Извини, не подумал. Если хочешь, можем уйти.

И пропустить все невероятные чудеса? Никогда!

— Уйдём только когда я получу свой незабываемый вечер. — Заговорщически улыбнувшись своему сверх меры заботливому спутнику, отправилась на поиски свободных мест.

Нам повезло: свободные места отыскались сразу. Пусть и не на первых ярусах, но так даже лучше. Последние ряды укрывал сумрак, и это то, что нам сейчас было нужно. Опустившись на лавку, я продолжила с любопытством осматриваться. Внутреннее убранство шатра было также выполнено в синих и золотых тонах. Идеально круглую сцену укрывал мягкий настил, в воздухе поблескивали стальные кольца, свисали разной длины канаты и другие приспособления, которым я не смогла подобрать название.

Не обошлось и без магии. Свет, то розовый, то голубой, то ярко-зелёный либо лимонно-жёлтый, струился из сердцевины купола, выхватывая из полумрака сцену и оцеплявшее её ажурное ограждение. Отовсюду и словно бы из ниоткуда лилась приглушённая музыка. В какой-то момент она стала нарастать, зазвучала громче, а гомон голосов, наоборот, начал стремительно стихать. Представление начиналось, и я, словно ребёнок переполненная восторгом, затаила дыхание.

После весёлого выступления клоунов и карликов, не один и не два раза заставивших зрителей хвататься за животы и плакать от смеха, настал черёд дрессировщиков. Никогда раньше не доводилось мне видеть столько диковинных животных! О некоторых читала в книгах, другие, казалось, и вовсе не существовали, были ненастоящими, созданными чарами, а может, являлись плодом моей фантазии. Чего только стоила водяная в синем оперенье птица. Не успела она кокетливо распушить хвост, как зрителей рядом обдало каскадом брызг. Красавица проделала этот трюк не раз, пока величаво прохаживалась по сцене, чем привела в восторг не только детей, но и взрослых.

Трёхглавый лев, изрыгающий пламя не хуже мифического дракона, тоже оставил неизгладимое впечатление. Правда, не такое приятное, как водяное пернатое. Сразу вспомнился другой лев, одноглавный и куда более опасный. Надеюсь, он уехал далеко и в скором времени не вернётся. И ещё больше надеюсь, что за мной сейчас не наблюдают его шпионы.

Самые сильные эмоции вызвало у меня выступление гимнастов, проделывавших в воздухе такие трюки, что захватывало дыхание: грациозные девушки парили под сводами шатра с такой лёгкостью и бесстрашием, словно и сами были птицами, словно не боялись разбиться. Их ловили, крутили, заставляли складываться и выгибаться такие же гибкие и умелые мужчины.

Имелись в труппе и чаровики-иллюзоры. И если нас с Вейнандом их фокусы особо не заинтересовали, то простые люди, без дара, остались в восторге от феерии иллюзий.

Я с сожалением вздохнула, когда все артисты вышли на сцену, чтобы поклониться на прощание. В тот момент подумалось, что это действительно был самый незабываемый вечер. Столько эмоций, столько впечатлений...

— Понравилось? — с улыбкой поинтересовался Эскорн, когда мы стали не спеша продвигаться к выходу.

— Понравилось — не то слово! Я в восторге! — Я благодарно улыбнулась ему, а в следующее мгновение почувствовала, как сбивается дыхание: его пальцы коварно переплелись с моими, а у меня даже не мелькнуло мысли вырвать руку, отстраниться.

Так мы и вышли, храня молчание, держась за руки, как какие-нибудь юные влюблённые.

— Пройдёмся? — предложил Вейнанд, и я, уже даже не пытаясь с собой бороться, сдалась без боя.

Какое-то время шли молча. По одной из многочисленных дорожек, всё дальше уводивших нас от роскошного шатра, огней, смеха и весёлых возгласов. В тишину, тьму и прохладу парка. Прохладу, которую я сейчас совершенно не ощущала. Казалось, меня согревает жар его прикосновения: крепкого, надёжного, уже такого... родного. Казалось, этот вечер просто не мог стать лучше, но вот я иду и получаю ни с чем не сравнимое удовольствие от каждого шага, от каждой минуты.

— Я хотел поговорить с тобой. — Вейнанд остановился и, по-прежнему удерживая меня за руку, коснулся губами кончиков моих пальцев. — Только прошу, не перебивай. Дай мне сказать.

Кивнула, и он заговорил. Тихо, но вместе с тем уверенно и твёрдо. В каждом его слове звучала уверенность, а с ней и... надежда.

— Я пытался убедить себя в том, что ты счастлива. Что теперь, когда тебе не приходится скрывать свой дар, твоя жизнь стала такой, о какой ты и мечтала. А значит, мне стоит за тебя порадоваться. Но это не так, Лайра. Что бы ты мне ни говорила, сколько бы себя ни обманывала, я вижу, что это не то, на что ты надеялась, о чём мечтала. Не о жизни пленницы, убийцы, марионетки.

— Я...

— Ты обещала, — мягко прервал он и коснулся моих губ пальцем, как бы прося, чтобы не перебивала. — Выслушай меня до конца. Мы можем уехать! Далеко от Эргандара. Далеко от Регенштейнов, их амбиций, порочных желаний. — Словно решив, что собираюсь его остановить, заставить замолчать, он заговорил быстрее. Так, словно боялся не успеть поделиться со мной всеми своими планами, всеми надеждами: — Я знаю, ты боишься за семью, и с моей стороны было бы эгоистично просить тебя бросить их на произвол судьбы. Поэтому мы уедем вместе. Ты, я, Рифер и Тесса. Тебе не придётся отрекаться от дара. Я никогда не потребую от тебя такой жертвы. — Он взял меня за руки, снова окутывая теплом, а потом прижал их к своей груди. — Я буду для тебя просто другом. Тем, на кого ты всегда сможешь положиться. Тем, с кем тебе будет легко и спокойно. Ты сохранишь магию, но будешь свободна.

Наверное, мне следовало удивиться, а может, рассмеяться и сказать, что