Пускай Деян его непримиримый враг, убивать он его не собирался. Из-за меня Туман в один миг потерял смысл жизни. Зачем воровать артефакт, если все равно не удастся стать драконом и вернуться в семью?

Или он боялся меня? Одно неосторожное слово, моя вспышка злости — и я его убью. Верно, что он ушел. Я безумно долго смотрела на зияющую дыру в стене, слезы катились, пропитывая бокдуш соленой влагой, черный туман рассеивался.

Когда он рассеялся полностью, Деяна на полу не оказалось. Я в ужасе обернулась — герцог как ни в чем не бывало стоял у источника, вальяжно оперевшись на него, и рассматривал меня. От сердца отлегло.

— Вы не умерли?

— Умер. Откуда у тебя такая сила?

— Но сейчас вы живы!

— Потому что я диорсотис… Меня нельзя убить в общем понимании этого слова.

— Кто?

— Кто-то вроде полубога. Так откуда?

Полубог? Тогда Туману никогда его не одолеть. А я кто, раз его временно убила? Не пора ли мне обзавестись именем из шестнадцати букв?

Мне пора домой. Там никто не помешает снять бокдуш и сжечь.

— Расскажите, как пользоваться артефактом. И я расскажу кое-что о том, где бывала.

— Вообще-то, ты умрешь, когда воспользуешься Кринтарой. Хотя я не уверен, что она убьет того, кто уже мертв. — Он в задумчивости потер подбородок. — Или еще не мертв. Темная магия пожирает в тебе жизнь.

— Кажется, я попросила рассказать, как он работает! А не молоть чепуху, чтобы меня отговорить!

— Не злись, Сияна. Я предупредил. Можешь не верить мне. — Дьявольская ухмылка заиграла на губах. — Артефакт нужно поднять над собой чашей вниз — в этот миг ты рисуешь перед мысленным взором место, куда хочешь попасть, — лепестки раскрываются и описывают окружность ярким светом. Как только она становится нужного размера, произносишь ту фразу. Помнишь?

— Да.

Когда Деян меня похищал, я была уставшая, сонная, вырывалась из последних сил и отчаянно мычала в руку, что зажимала рот. Да, я видела искрящийся круг и слышала фразу на непонятном языке. Но остальное расплывалось во мраке страха.

— И откуда у тебя сила?

— Если у вас, милорд, хватит ума не идти войной на горных жителей, которых вы ни разу воочию не видели, то, возможно, вы сами узнаете, откуда сила, когда заглянете к ним с мирными побуждениями. Они терпеливые ребята, но злить их ни в коем случае нельзя.

— Я тебя перемещу, — шагнул Деян ко мне, когда я начала поднимать чашу.

— Кринтару хотите все-таки забрать? Ну уж нет. Я ее разобью, когда вернусь домой.

В ответ Деян дернул уголком губ и отступил к источнику. Чаша легко помещалась в руку и держать вверх дном просто, как вкручивать лампочку. Я с подозрением провела Деяна взглядом — герцог открыл портал и пожелал хорошего пути.

Неужели я его настолько испугала, что он с легкостью отдал мощный артефакт, лишь бы от меня избавиться? Я едва подавила в себе смех. И продолжила — перед мысленным взором нарисовался родной двор, детская площадка, пышные вишни и стройные тополя. Каждый кустик, клумбы перед домом — все оживало в мельчайших деталях.

Руку пронзила дикая боль, будто она попала в мясорубку. Ее выкручивало, резало, жгло, боль опускалась ниже, по плечу на лопатки, а пошевелиться я не могла. Тысячи ножей терзали спину, прошивали грудь, кромсали сердце — слепящий свет сполз обручем с корсета на юбку, съехал на пол и прежде, чем он бы дотянулся до стены, я закричала:

— Кринтара тикара!

Пол задрожал. Пространство завертелось, точно я очутилась на адской центрифуге. Боль разрывала меня, невидимая сила тянула вверх, пульс медленнее и медленнее стучал в висках. Яркая вспышка ослепила — и рука с Кринтарой упала плетью. Меня сильно качнуло, я потеряла равновесие и чуть не упала. Или упала?

Вспышка утонула во тьме. Вихрь улегся. Я осмотрелась — рядом мрачный силуэт абрикосы, на которую я забиралась в детстве, чуть дальше детская площадка, а за ней родной подъезд. Я мигом понеслась к нему.

Стоп. А снять бокдуш? Держа левой рукой Кринтару, я пощупала правой за ухом — угол платка словно сросся с волосами! Я провела пальцем вдоль края ткани по щеке, нащупала зазор, подковырнула его и потянула платок от себя. Боль прострелила жуткая, будто я отрывала кожу от лица.

Бокдуш присосался, как пиявка! Радует то, что страж с мачете из кустов не выпрыгнул. Зато справа, от угла дома слышались пьяные голоса мужской компании. Лучше бы найти укромное место, где можно перетерпеть боль, пока буду его снимать.

Или вообще, какая разница, в чем я вернусь домой? И так на мне странные вещи: что платье средневековое, что огромные рубаха и штаны. А дома я запрусь в ванной и сдеру бокдуш.

Расскажу, меня похитил извращенец, одел в странные шмотки, и я от него сбежала — Дениска в магический мир не поверит. Дома он или на работе? Я на всех парах поспешила к подъезду и набрала на домофоне номер квартиры. Долгие гудки сжигали терпение. Нырнуть бы в тень и за секунду оказаться на пятом этаже. Но Кринтару не брошу. Ее бы сразу уничтожить, швырнуть с размаху об асфальт. Вот только не нужно ли такой серьезный артефакт уничтожать как-нибудь вроде: бросить в действующий вулкан.

Через минут пять настойчивых звонков в аппарате щелкнуло и послышался сонный детский голос:

— Алё… Кто там?

Родная моя, золотце… Как же скучала я!

— Маришка!

— Да… Сияна? Сияна, ты?

— Я, мое солнышко, это я. Вернулась я.

Радостный писк вонзился гвоздем в мозг — но я собрала все свои силы, чтобы успокоиться и не злиться.

— Я знала, ты вернешься! Знала… — Пауза. — Это мне не снится?

— Нет, малышка. Открывай скорее дверь.

По ступенькам к лифту я буквально взлетела. Секунды, которые спускалась кабина, показались мучительной вечностью. Быстрее бы обнять Маришку и прижать к груди. Но в лифте я застыла, не нажав на кнопку «пять». Зеркало! Перед ним я успевала расчесаться, когда спешила на работу. Теперь оно отражало скиамаску со светлыми волосами. Глаза мои стали лунными: зрачки пропали, белки рассекали два золотых серпа. В копне белых волос переливались блестки. Но главное — голову венчали роскошные рога, похожи больше на бараньи, чем на, допустим, оленьи.

У меня бы сердце остановилось от увиденного, но оно не стучало. Я рассматривала отражение, как невообразимо реалистичную картину. Вот картина зашевелилась, бледная худая рука потрогала рог — крепкий, с мелкими бороздками. Рука опустилась по волосам и забралась под платок снизу. Там гулял прохладный ветерок, лаская обнаженные кости.

Бокдуш лучше не снимать. Неизвестно, что случилось с шаманкой после того, как я ушла. Пути назад нет… Нет? Я не стану человеком? К кому бежать, кого просить о помощи?

Не сейчас — сестренка ждет меня дома. Я нажала на цифру пять, и лифт потащился вверх.