чтобы прицелиться и выстрелить. Джайан пообещал дворец расчету, который потопит проклятый корабль.

Но тот вдруг развернулся, и у Аббана заиграл сфинктер.

– О, черное сердце Най!

– А? – Джайан поворотился к нему в тот самый миг, когда праща на судне сработала и послала в них тяжелый снаряд.

– Шарум ка! – заорал Аббан, бросаясь на Джайана.

Сын Джардира был богатырем, но даже ему не удалось выстоять против такой туши. Он оттолкнул Аббана, едва они грохнулись на ковер, и хаффит откатился.

– Как смеешь ты касаться меня своими грязными торгашескими лапами – ты, пожиратель свинины, верблюжья мошонка?! Я убью…

Что-то с грохотом врезалось в большое окно. Меченое стекло, вставленное Аббаном, выдержало, но задрожало все здание.

Джайан посмотрел на окно и опять на Аббана, который кое-как встал на здоровое колено. Еще раз – на окно, на прилипшие к стеклу щепки – и снова на хаффита.

– Почему?..

Юный шарум ка не был речист, но Аббан его понял. Зачем трусливому хаффиту рисковать жизнью ради того, кто годами над ним издевался и его унижал?

– Ты шарум ка, – ответил Аббан. – Кровь Избавителя и надежда нашего народа, пока твой отец сражается с Най. Твоя жизнь намного ценнее моей.

Джайан кивнул с редкой для себя задумчивостью.

Слова эти были, конечно, чушью. Аббан был бы только рад, угоди в мальчишку копье. Не раз он прикидывал, не убить ли дурака самому. Мог бы, не рискуй навлечь на себя гнев Дамаджах.

Но если шарум ка убьют в его присутствии, а сам Аббан выживет, по его душу явится Хасик. Возможно, Глухой или Керан успеют прийти на помощь, но это был не тот случай, чтобы ставить на кон свою жизнь. Хасик согласится умереть, если сумеет прихватить с собой Аббана, и затевать с ним игры не стоило.

– Ты спас меня, хаффит, – произнес Джайан. – Продолжай служить, и я тебя не забуду, когда займу отцовский трон.

– Я еще никого не спас, – отозвался Аббан, глядя на жидкость и мусор, так и державшиеся на меченом стекле. – Нам надо уходить.

– Ха! – презрительно возразил юнец. – Ты не солгал, что твое меченое стекло выдержит любой удар. Чего нам бояться?

Он повернулся в тот самый миг, когда на «Плаче шарума» привели в действие скорпион, установленный с правого борта, и выстрелили по зданию огненным жалом.

Снаряд ударил в окно, разлившись жидким подземным огнем; раздался оглушительный взрыв, и вспышка была такой яркой, что могла опалить глаза даже пустынному жителю. Меченое стекло и теперь устояло, смягчив удар и жар.

Аббан нарисовал в воздухе метку:

– Хвала Эвераму! – Логика напоминала, что стекло в точности выполнило свою задачу, но для трусливого сердца случившееся предстало чудом. – Идем! – крикнул он, махнув рукой в сторону двери.

При всей прочности стекла само здание было деревянным. Сквозь щели в полу уже просачивался дым.

Глухой, пригнув голову, вышиб тяжелую дверь. Та ударила Хасика, спешившего на шум, но Аббан, не теряя времени зря, подал Глухому знак бежать со всех ног. Глухой великан подхватил его, как ребенка, слетел по лестнице и помчался через просторное помещение к задней двери.

– Огонь! – заорал между тем Аббан. – Бежим!

Только снаружи он осознал, что Джайан несся следом. Аббан поспешно велел Глухому опустить себя, сообразив, что всем, должно быть, показалось, будто они расчищали дорогу для шарум ка.

К ним присоединились другие, включая Хевата, Асави, телохранителя Джайана и Керана.

– Тебя тащил Глухой? – с отвращением осведомился наставник – тихо, чтобы вокруг не услышали. – Где твой стыд?

Аббан пожал плечами:

– У меня его нет, наставник, тем более когда моя жизнь под угрозой.

– Я воткну этой ведьме в сердце копье и отымею в дыру! – крикнул Джайан.

– А я ее подержу, – согласился Хасик.

Его волосы были в крови, но он рвался в бой.

– Зачем держать, недоумок, если я уже проткну ей сердце копьем? – прорычал тот.

– Я… – начал Хасик.

– Шарум ка не желает слышать твои отговорки, Свистун! – гаркнул Аббан, наслаждаясь моментом. – Это ты должен был расчищать ему путь, а не пара хаффитов!

Хасик готов был провалиться сквозь землю, и Аббану захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Но миг прошел, и Хасик оскалился.

– Отсюда нам ничего не видно, – сказал Джайан. – Ступай к причалам и выясни, что происходит.

Хасик сорвался с места, как верный пес.

– Тебе и духовенству нельзя здесь оставаться, шарум ка, – заявил Керан. – Позволь Копьям Избавителя сопроводить тебя в более безопасное место, откуда ты сможешь командовать…

– Смотрите! – вдруг крикнула Асави.

Все взгляды обратились к ней, тогда как она указала на шарума, который средь суматохи вышел из здания, прикрывшись от дыма ночным покрывалом. Через плечо была перекинута сумка – черная, как его одежда. Воин замер, все остальные – тоже, и время словно остановилось.

– Не стойте столбом! – взвизгнула дама’тинг. – Держите его, иначе улицы захлебнутся в крови!

Это растормошило красийцев, но воин-лазутчик оказался проворнее всех. Оттолкнув дама, он обратился в бегство по пути наименьшего сопротивления.

Прямиком устремившись к Аббану.

Осмысленный поступок. Аббан – тучный калека и, в отличие от шарумов и дама, вряд ли бы задержал шпиона, а приблизиться к невесте Эверама мог отважиться только глупец. Если хорошенько толкнуть, Аббан рухнет аккурат на пути преследователей.

Но хотя Аббан и правда был жирен, а одна нога не стоила и плевка подземника, он научился преподносить свое увечье намного более тяжким, чем оно было в действительности.

Издав вопль ужаса, он перенес вес на здоровую ногу. Но когда шарум толкнул, Аббан поймал его за руку, подставил костыль, и оба повалились на землю.

Этим бы все и кончилось, но воин каким-то образом сохранил контроль, упал на Аббана и обратил против него основную силу удара. В этот миг его покрывало слетело, и Аббан рассмотрел лицо.

Воин был юн, слишком – для черного одеяния. Физиономия испачкалась в грязи, но кожа все-таки казалась чересчур светлой для красийца, хотя и выглядела темнее, чем у большинства землепашцев. Чертами он тоже походил на тех и других. Полукровка? Такие уже нарождались, но все, кроме немногих, еще орали и пачкали бидо или вообще сидели в материнских утробах.

Аббан хапнул воздуха, а полукровка отшатнулся и затем врезал ему лбом промеж глаз. Последовали вспышка и глухой звук, с которым Аббан ударился затылком о дощатый тротуар. Он смутно увидел, как Глухой ринулся сграбастать воина, но полукровка вновь оказался проворнее и пнул ха’шарума в колено. Оставив Аббана в покое, он отскочил в ту самую секунду, когда Глухой рухнул на хаффита. Оба покатились клубком