– Погодите, – сказал я. – Та давнишняя сцена при побеге – на берегу Чехоньлея – тоже очередной ваш трюк?

– Ничего подобного, – ответил испанец. – Там всё происходило со стопроцентной реальностью и совсем не по моему сценарию. Можете убедиться.

Он распахнул рубашку, и нашим взорам представились пулевые отметины на его груди. Один из шрамов был прямо в области сердца.

– Как же вы выжили? – в унисон спросили мы с Черноусовым.

– Наверное, вы слышали о тибетских монахах, которые приводят своё тело в такое состояние, что их не берут ни пули, ни стрелы. Или о египетских жрецах, по которым проезжали на колесницах. И в том, и другом случае без какого бы то ни было ущерба для испытуемых. Если подобным образом могли подготовиться они, то тем проще это было сделать мне. Пули прошили меня насквозь, но не нанесли повреждений внутренним органам. Только в воду я нырнул по собственной воле.

– И долго вы там находились? – спросил Черноусов. – Ведь уже через пять минут вы должны были стать утопленником.

– Ещё чего не хватало – утопленником! Вспомните индийских йогов, способных продержаться без воздуха несколько суток! Когда стемнело, я выбрался на берег. К тому времени мои экстрасенсорные способности практически полностью восстановились, и я без каких-либо приключений отправился в другую поднебесную, оставив вашу земную юдаль.

Дон Кристобаль поднял свою чарку. Мы последовали его примеру, чокнулись, выпили и набросились на еду; после молниеносного путешествия с острова Тёмного и переживаний от свободы, внезапно свалившейся на наши головы, она показалась нам весьма недурственной и необходимой.

Когда и первые, и вторые, и третья блюда были поглощены, наш сотрапезник предложил отправиться вместе с ним в запараллелье.

– Не сомневайтесь, – сказал он, – там вы найдёте немало интересного и обретёте такие же способности, какими обладаю я сам, – в полном объёме. Потом, при желании, сможете вернуться в этот бренный мир, где бал преимущественно правят деньги, жажда власти и нескончаемых удовольствий, тщеславие и предательство.

Я обратил внимание, что испанец, как и в былые годы, продолжает костерить наш мир.

Черноусов с готовностью согласился на сделанное предложение, я же сказал, что хотел бы встретиться с женой и пожить обычной спокойной жизнью.

– Хватит с меня всяких передряг, – сказал я, психологически уже дистанцируясь от сотоварищей. – Я сыт ими по горло и даже выше.

– Определённо, наш амиго хотел бы заняться выращиванием капусты, – сказал, усмехаясь, дон Кристобаль. Не сомневаюсь, что он имел в виду известного римского императора, оставившего власть и взявшегося за огородничество.

– И капустой тоже.

– В этом желании нет ничего предосудительного, – испанец не спускал с меня улыбающихся глаз. – В левом кармане вашего пиджака ключи от домика на окраине Старых Пестерей – в деревеньке, расположенной в сорока километрах от Ольмаполя. Этот домик принадлежит некоему Аркадию… Гм, думаю, вам там понравится. В правом кармане – ключи от электромобиля. А вот и авто. Правда, хорош?

Бросив взгляд в окно, я увидел роскошный лимузин, привлекавший внимание прохожих своими изящными обводами. Видимо, его только что припарковали.

– Садитесь и отправляйтесь, мой человек вас довезёт.

Непродолжительная поездка по городским улицам, и вот уже я и Зиночка держим друг друга в объятиях.

Годы в качестве соломенной вдовы не прошли для неё бесследно. Притихший подусталый взгляд отличал её от той, которую я знал. И ещё морщинки вокруг глаз и тени под нижними веками. Отсутствие милых мне веснушек возле носика. Ещё большая худоба. И нескрываемо опавшая грудь. Тем не менее, эта женщина, так рано начавшая стареть, оставалась мне до боли родной.

В тот же день мы прибыли в Старые Пестери. В деревне насчитывалось не более полусотни домов, протянувшихся вдоль берега Ольмы. С противоположной стороны деревеньки за огородами темнел небольшой смешанный лес, состоявший большей частью из сосны и осины.

Наша усадебка действительно была крайней. Сразу за ней – узкая полоса светлого зелёного луга, а там и лес.

Под крышей «домика» – шесть жилых комнат, кухня, раздельный санузел, просторная застеклённая веранда. Жилище выглядело не лучше, но и не хуже, чем у других сельчан. Слева от него – гараж, сзади – добротный сарай под садовый инвентарь и другое имущество. Постройки окружал участок, засаженный разнообразными плодовыми деревьями и ягодным кустарником, с клубничными и прочими грядками.

Первый день мы с Зиной купались в Ольме, прохаживались по единственной улице, раскланиваясь с редкими встречными, лакомились абрикосами и сливами, нарванными в собственном саду, одним словом, бездельничали.

На другой день взяли лукошки и пошли в лес по грибы. Недавно пролили обильные тёплые дожди, и чуть ли не на каждом шагу попадались и белые, и рыжики с маслятами, и подгруздки. По возвращении большую часть добычи посолили, меньшую – пустили на сушку, а из двух самых больших белых грибов милая моя жёнушка сварила чудно пахнувший суп, показавшийся мне самым вкусным кушаньем на свете.

На третий день я позвонил Артюшину. Оставив дела, он тут же вызвал машину и направился в Старые Пестери.

За окном снова лил дождь, было довольно прохладно, потому мы с градоначальником сидели на веранде и согревались горячим грогом. Напиток был приготовлен Зинаидой по своему домашнему рецепту и отличался особым пикантным вкусом. Разговор шёл как о Тёмном острове, так и о событиях в Ольмаполе.

– Знаешь, Аркадий, – сказал Артюшин, сделав очередной глоток, – всё-таки я благодарен вашей троице за тот «стриптиз» с перьями и дёгтем. У меня словно открылись глаза на роль, которую я до того достославного памятного мне дня играл. Встряска, полученная в часы бесчестья, помогла мне оторваться от серости предыдущей жизни, оторваться и…

Мне показалось, что эти слова, при случае, он повторяет на протяжении всех последних лет.

– А ведь город хлопотал о вашем освобождении, – сказал он, когда мы прикончили по первому стаканчику. – И я, как мэр города, и депутаты, и представители общественности. Немало было приветствовавших ваше заключение, но значительное большинство выступало за помилование. Инстанции, от которых зависело дело, прямо сказать, не проявляли ответного энтузиазма. Тем не менее вроде бы кое-что стало сдвигаться с места, по крайности, нам обещали подумать, но вы всех опередили.

– Вмешался дон Кристобаль.

Я объяснил ситуацию с материализованными фантомами.

– Мне так и помстилось – тут что-то нечисто. А трупы? Они так и будут лежать на кладбище? – спросил Юрий Владимирович, с сожалением взглянув на пустой стакан.

– Ни в коем случае. Фантомы – другими словами, энергетические сущности – дематериализуются и отправятся в свободное пространство. В нужное время их вновь используют.