— Ну как?

— Прекрасно! Просто не могу поверить.

— Я включил в доме все лампы, какие есть. Хочу проверить систему при полной нагрузке. Пошли. — Он посмотрел на нее с участием. — А то ты вся трясешься, как лист.

Девочки радостно носились по дому. Девон вихрем скатилась вниз по лестнице.

— О, папа! Я даже и не представляла себе, что это будет так хорошо!

Дрожащая, промокшая Ребекка осмотрелась. Дом у мельницы в одночасье превратился в современное жилище. Исчезли мягкие тени, и каждый угол заливал свет. Скоро поставят холодильник, морозильник, стиральную и посудомоечную машины, а затем и все остальное. Но одновременно с этим отсюда уйдет очаровательная романтическая атмосфера. Правда, Ребекка не знала, стоит ли печалиться по этому поводу.

— Пока я не проверю выходную мощность, ничего больше не включайте, — предупредил Майкл Девон. — Потом можно будет увеличивать нагрузку. — Его слова перекрыл взрыв музыки сверху. Это Тереза включила свою стереосистему. — Тереза! — завопил Майкл.

Кудрявая головка Терезы свесилась с перил.

— Что?

— Выключи это сейчас же и не включай ничего, пока я не разрешу. — Он повернулся к Ребекке: — Ребекка, тебе нужно немедленно снять с себя мокрое. Предвидя это, я заготовил достаточно горячей воды. Деви, проводи Ребекку ко мне в ванную и покажи, где что.

— Тебе оказали большую честь, — сказала Девон и, взяв Ребекку за ледяную руку, поспешила с ней наверх.

Прожив в доме уже достаточно долго, Ребекка еще ни разу не видела комнату Майкла. Как и ожидалось, это была самая большая комната в доме. Но, наверное, и самая простая. То есть совершенно без всякой роскоши. Здесь доминировали всего три предмета: обширная кровать, прислоненный к стене старый гранитный мельничный жернов, метра два в диаметре, и висящий на другой стене вполне исправный средневековый арбалет. Вот, пожалуй, и все. Девон повела Ребекку в просторную ванную комнату, выложенную мраморными плитками. Сама ванна, полуутопленная в пол, размещалась посередине. Девон протянула Ребекке огромное полотенце, открыла на полную мощность краны, а затем щедрой струей выстрелила туда зеленую пену.

— Мыло и все остальное вот здесь, — сказала она. — Я ухожу помогать папе. Наслаждайся.

Оставшись одна, Ребекка стащила с себя промокшую одежду и присела на край ванны, ожидая, пока она наполнится чудесной горячей водой. Затем, морщась от удовольствия, погрузилась в пенную воду. Вскоре ее бледная кожа раскраснелась. Ванна была такая большая, что она почти плавала, закрыв глаза и расслабив мускулы.

Ребекка почти заснула, но, услышав скрип открываемой двери, открыла глаза. Из дверного прохода на нее смотрел Майкл. Она поспешно спряталась под пену.

— Уходи!

Он показал ей бутылку шампанского и два бокала.

— Прикажете подать шампанское в ванну, мадам?

— Благодарю вас. Извольте подождать, пока я выйду.

— Только не вынимай пробку. Я следующий.

— Ты хочешь мыться в грязной воде?

— Да. На это есть по крайней мере две причины. Во-первых, это можно будет считать слабой имитацией секса, а во-вторых, горячей воды больше нет. Всю израсходовали на тебя. Поэтому не залеживайся и выбирайся поскорее.

Он вышел. Ребекка тут же вылезла из ванны, обтерлась и вышла, обмотавшись полотенцем. Майкл сидел на постели, раздетый по пояс, и смотрел на нее с улыбкой.

— Представляешь, все мои расчеты оказались верными.

— И никаких проблем? — спросила она.

— Пока никаких. — Он наполнил два бокала шампанским. — Давай отметим.

— Поздравляю. — Она чокнулась с ним и выпила. Шампанское было очень сухим и холодным.

— Ты действовала просто замечательно, — сказал Майкл. — И очень мне помогла. Спасибо, Ребекка. — Он поставил бокал, захватил ладонями ее влажное лицо, медленно приблизил губы и поцеловал долгим сладостным поцелуем.

Их тела, имеющие разную температуру — ее разгоряченное, а его холодное, как лед, — как и положено, представляли собой термопару, то есть явились источником тока, который разлился по ним обоим. Конечно, надо еще учесть и действие шампанского. Как это отразилось на нем, Ребекка знать не могла. Сама же она, что называется, поплыла.

— Ты очень умный, — сказала она тихим голосом.

— Мм-хм, — согласился он, вглядываясь в ее лицо из-под отяжелевших век. — Очень. Но, наверное, недостаточно умен, чтобы догадаться, кто ты есть на самом деле.

— Майкл, — сказала она, — я обещаю тебе рассказать о себе всю правду, когда смогу. Просто сейчас это сделать невозможно. Пока.

Он улыбнулся:

— Я тебе верю.

Он никогда еще не был столь желанным, как сейчас. Внезапно она осознала, что дальше сопротивляться уже не в силах. И пропади оно все пропадом. Продолжая изучать задумчивым взглядом ее лицо, Майкл заключил Ребекку в объятия. Она пробежала ладонями по мощным мускулам на его груди, ощупывая соски, которые мгновенно отвердевали под ее касаниями.

— Ты удивительный мужчина, — прошептала Ребекка.

— А ты удивительная женщина, — прошептал он.

— А ведь совсем недавно, Майкл, я тебя почти ненавидела.

— А теперь?

— Теперь… теперь совсем другое дело. Я сознаю свою глупость и слепоту. — Она чувствовала его сердце, колотившееся под ее ладонями. Он дернул полотенце, и оно сползло на пол, обнажив ее полные груди. А затем потянулся к ее рту. Когда его холодная мускулистая грудь коснулась ее теплых сосков, Ребекка содрогнулась.

— Майкл, — прошептала она, — девочки…

— Не надо о девочках, — выдохнул он. — Не волнуйся, дверь заперта. — Он поцеловал ее влажную шею. — Ты восхитительно пахнешь.

— А ты… ты…

— О-о-о, Ребекка… — Он сполз с постели и опустился перед ней на колени. Затем обнял ее бедра и прошептал, подняв вверх лицо: — Я ждал тебя так долго, Ребекка. Почему ты не приходила?

— Майкл…

— Знаешь, я ведь был когда-то наркоманом. Но ты, по-моему, самый сильный наркотик из всех известных.

Сильные руки ласкали ее бедра. Она коснулась пальцами курчавых волос на его груди. Они были влажными и холодными. Затем ее руки медленно скользнули вниз.

— Как это чудесно, что ты появилась, — тихо сказал он, прогибая под ее ласками плечи. Затем прикоснулся губами к ее бедру. — Я очень хочу тебя.

Ее кожа пылала. Она закрыла глаза, а он раздвинул ее бедра и приник к лону. Она чувствовала его холодные губы, которые постепенно становились горячими. Его рот был жадным, казалось, он хотел поглотить ее всю целиком. Но затем, кажется, нашел то, что искал, — огненный пик возбуждения, — и с почти жестокой ловкостью вырвал из ее груди хриплый стоп удовольствия. Она опустилась на колени на толстый ковер, рядом с ним. И он обнял ее большими сильными руками.