— Ты знаешь, что это не так. — Миллисент попыталась встать, но Лайон схватил ее за руку и удержал. — В Мелбери-Холле достаточно знающих людей, которые прекрасно справляются с работой.

— Но есть и другие, кто мог бы поехать с тобой. Твоя матушка…

— Она сказала сегодня, что не собирается никуда отсюда уезжать. В самом деле, она так потрясена моим чудесным исцелением, что решила задержаться в Мелбери-Холле. Матушка думает, что это место поможет и ей поправить здоровье.

— Вот видишь, — сухо сказала Миллисент, — тем более мне надо остаться. Кто-то должен составить ей компанию.

— У нее есть Мейтленд. К тому же Гиббз и миссис Пейдж прекрасно о ней позаботятся. — Лайон добавил, понизив голос: — По правде сказать, мою матушку удерживает здесь вовсе не привязанность к нам с тобой. Мне кажется, она надумала остаться, чтобы выяснить, не сможет ли Охинуа ей чем-нибудь помочь.

Лайон был прав. И Миллисент это понимала, хоть ей и не хотелось признаваться в этом. Мелбери-Холл жил по привычному распорядку, и его хозяйка вполне могла отлучиться на пару недель или даже месяцев. Причина охватившей ее паники крылась совсем в другом. Миллисент чувствовала, что ей слишком многого недостает, чтобы успешно сыграть роль жены графа в его родном Баронсфорде. Ни один из ее предков не вознесся так высоко. Она считала себя обыкновенной простушкой. Миллисент Грегори могла бы еще справиться с ролью вдовы сквайра в небольшом сельском имении, но не более. Она не питала никаких иллюзий на свой счет.

— Скажи мне, что тебя беспокоит?

Миллисент подняла глаза и встретила встревоженный взгляд Лайона.

— Я боюсь.

Эйтон притянул к себе жену и крепко обнял. Зарывшись лицом в душистые волосы Миллисент, он успокаивающе провел рукой по ее спине.

— Если запереться в комнате и забаррикадировать дверь — устало прошептал Лайон на ухо жене, — мир снаружи покажется чертовски пугающим. У меня тоже есть свои страхи. Я боюсь прошлого. Боюсь, что мои люди разочаруются во мне. Ведь я уже не тот, каким они меня знали.

Растерянная и смущенная, Миллисент приникла к мужу. Ища утешения, она прижалась щекой к его груди и прислушалась к ровным ударам сердца. Заботы Лайона были гораздо серьезнее, чем ее собственные. И все же тревога не отпускала леди Эйтон. Скованная страхом, молодая женщина, казалось, вот-вот превратится в ледяную статую. Онемевшие от холода ноги не слушались ее. Где же взять силы, чтобы шагнуть в будущее?

— Когда ты собираешься ехать?

— Надеюсь, мы отправимся в начале будущей недели. Миллисент бросила робкий взгляд на мужа. Как же он все-таки красив!

— Ты дашь мне время подумать?

Лайон наклонился и поцеловал жену.

— Да. Только не придумывай разные отговорки. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты поехала со мной. Я не могу без тебя, Миллисент.

Она тоже не могла представить себе жизни без Лайона.

— Эй ты, как тебя зовут?

— Джеймс Уэйкфилд, мэм.

Старая графиня взглянула на второго мальчишку, стоявшего на безопасном расстоянии у садовой стены. Двое сорванцов только что выскочили из леса и с громкими криками бросились к воротам, весело смеясь и гоняясь друг за дружкой словно пара игривых щенят, но, заметив почтенную даму, шалуны испуганно замерли.

— А кто твой приятель?

— Изрейел. Вообще-то он живет здесь, в Мелбери-Холле, а сейчас гостит у нас в Солгрейве.

Понятно. — Старуха окинула Джеймса Уэйкфилда внимательным взглядом. Парнишка выглядел довольно рослым и крепким для своих лет, хотя вряд ли ему было больше двенадцати — тринадцати. Одна рука у него была изуродована, но графиня сделала вид, что не заметила этого, и перевела взгляд на второго мальчугана. Изрейел был очень красив. На темном лице весело сверкали яркие зеленые глаза. Графиня повернулась к Джеймсу. — Должно быть, вы уже успели сегодня напроказничать? Признавайтесь!

— Напроказничать? — Джеймс метнул предостерегающий взгляд на своего товарища. — Ну что вы, мэм! Никаких проказ. Простите, но у нас очень важное дело, мэм, нам надо идти. — Мальчик отвесил низкий поклон, осторожно попятился и присоединился к приятелю. А через минуту оба уже опять хохотали и бегали наперегонки.

— Это старший сын лорда Станмора, — пояснила графине ее спутница.

Графиня Эйтон не была лично знакома с семейством Станмор, но много о нем слышала. Лорд Станмор принадлежал к благородной шотландской фамилии. Его мать, в девичестве Бьюканан, была родом с берегов озера Лох-Ломонд.

Леди Станмор оказалась не менее интересной особой. Собирая всевозможные сведения о Миллисент, графиня Эйтон узнала о ее давней дружбе с Ребеккой Станмор, завязавшейся еще в те годы, когда подруги вместе учились в Оксфорде, в школе для девочек. Затем Ребекка десять лет жила в североамериканских колониях, и пути их разошлись. Но после долгой разлуки счастливый случай однажды снова свел их вместе. В то лето Ребекка вышла замуж за Станмора, а Миллисент овдовела.

— Юный лорд учится в Итоне, а чернокожий мальчуган, Изрейел, ходит в школу в Небуорт-Виллидже, — продолжила свои объяснения служанка. — Эти двое — большие друзья. Их водой не разольешь. Ребятишки часто здесь бывают. Повар, должно быть, уже приготовил для них конфеты. Он всегда старается угостить их чем-нибудь вкусненьким.

«Какой чудесный день», — подумала графиня, подставляя лицо лучам солнца. Стоя в саду, она глубоко вдохнула свежий морозный воздух и призналась себе, что уже давно ей не было так хорошо, как здесь, в Мелбери-Холле.

В просвете между деревьями, где совсем недавно были мальчишки, показалась высокая чернокожая женщина. Она наклонилась, чтобы поднять что-то с земли, затем выпрямилась и осторожно положила свою находку в корзину. Графиня смогла рассмотреть покрытое морщинами лицо негритянки и решила, что это и есть Охинуа. С самого своего приезда графиня страстно мечтала о встрече с африканкой, но знахарка оказалась просто неуловимой.

— Ступай и попроси ее прийти сюда и поговорить со мной пару минут, — велела графиня служанке.

Девушка поспешила выполнить просьбу госпожи. Стоя у садовой ограды, Беатрис увидела, как служанка подошла к негритянке и что-то ей сказала. Охинуа ответила, так и не взглянув в сторону сада. Девушка немного постояла в нерешительности, а затем поспешила обратно.

— Она спрашивает, зачем вы просите ее прийти сюда, миледи.

— Скажи, что я хочу поблагодарить ее.

Служанка убежала. Тяжело опираясь на трость, графиня вышла за ограду и остановилась. Отсюда ей лучше было видно Охинуа. Приняв отсутствующий вид, она потыкала тростью мерзлую землю. Вскоре запыхавшаяся служанка вернулась обратно.

— Она хочет знать, за что вы собираетесь ее поблагодарить, миледи.

— Силы небесные! Скажи ей, я должна поблагодарить ее за все, что она сделала для моего сына.