— Да, спасибо. Заходи.

— Нет! — приказал Лайон из постели. — Я сам помогу твоей хозяйке, ступай.

Вайолет замерла в нерешительности, переводя взгляд с леди Эйтон на ее мужа.

— Я справлюсь сама, Вай, — пробормотала Миллисент, чувствуя, как краска заливает ей лицо. — Иди ложись.

Закрыв дверь, леди Эйтон попыталась принять как можно более непринужденный вид и проворно спряталась за ширмой.

— Я же сказал, что помогу тебе.

— Да, знаю. — Голос Миллисент прозвучал неестественно. — Я сама переоденусь.

— У этого платья застежка на спине.

Миллисент чертыхнулась про себя. Лайон прав: без посторонней помощи его никак не снять.

— Могу я тебе помочь?.. Я не стану больше брить бороду, даже если ты будешь меня умолять об этом.

Миллисент закрыла глаза. Лайон говорил как обиженный ребенок, и ей стало смешно. Она едва удержалась, чтобы не засмеяться. В голосе Лайона она узнала свои собственные интонации. Неожиданно до нее вдруг дошла вся несуразность ее поведения. В конце концов, перед ней все тот же мужчина, с которым они занимались любовью всю эту неделю. И этот мужчина — ее муж.

Прижав к груди ночную сорочку, Миллисент обошла ширму.

— Поздно. Все, что могло случиться, уже случилось, — заявила она. — Теперь я знаю, как ты пугающе красив, так что можешь оставаться таким.

— Ладно, миледи. Ваше желание для меня закон. — Лайон бросил книгу на стол. — Иди сюда.

Миллисент присела на краешек кровати, повернувшись к мужу спиной.

— Если ты расстегнешь первый десяток пуговиц, с остальными я как-нибудь справлюсь сама.

— Надеюсь, ты это не всерьез? — воскликнул Лайон с хорошо разыгранным изумлением. — Я весь день с удовольствием предвкушал, как буду расстегивать остальные. Так что или я расстегну их все, или ни одной.

Миллисент бросила взгляд через плечо и увидела радостную улыбку на лице Лайона. Он знал, как заставить растаять ее сердце.

— Ты что-то слишком много просишь.

Миллисент почувствовала, как расстегнулась первая пуговица, затем вторая.

— Ну раз уж ты сама упомянула об этом, мне действительно кое-что от тебя потребуется.

Леди Эйтон заметила перемену в голосе мужа.

— Что же именно?

Мне нужно ехать в Шотландию. И я хочу, чтобы ты отправилась вместе со мной. — Миллисент мгновенно напряглась. Пальцы Лайона мягко скользнули по ее спине, расстегивая еще несколько пуговиц. — В последние месяцы я очень отдалился от Баронсфорда и ничего не знал о том, что там происходит. Мне и в голову не приходило, что тревожные события в Шотландии перекинулись на юг страны и охватили все приграничные территории.

— Ты имеешь в виду «очистку имений»? — тихо спросила Миллисент.

Она кое-что слышала об этом. Тридцать лет назад Карл Эдуард, красавчик принц Чарли, потерпел поражение в Куллоденском сражении. С тех пор власти подвергали жестоким гонениям якобитов и шотландских горцев, осмелившихся поддержать юного претендента.

В газетах, которые присылала из Лондона графиня, встречались тексты выступлений в парламенте. Насколько Миллисент могла судить об этом, к нынешнему кризису привели события в Шотландии десятилетней давности. Резкое обесценивание денег заставило землевладельцев поднять арендную плату. И без того невысокие заработки в густонаселенной Шотландии стали еще ниже. Это нанесло удар по крупным арендаторам. Долгие десятки лет они распоряжались огромными угодьями, находившимися в собственности землевладельцев, делили их на мелкие участки и сдавали фермерам, наживая на этом немалые состояния. Теперь арендаторы лишились своих доходов и были вынуждены покинуть страну. Землевладельцы же продолжали искать способы извлечения прибыли из своих угодий, а это повлекло за собой настоящие беды.

— Сэр Ричард рассказал мне, что каждый месяц в Баронсфорде находят убежище сотни беженцев. Чаще всего это голодные отчаявшиеся люди, готовые на все ради куска хлеба. Кто-то из них бьется изо всех сил, чтобы прокормить семью, другие лишь мечтают заработать немного денег и добраться до колоний.

Миллисент обернулась к мужу.

— Я читала обращение одного из членов палаты лордов. Он заявил, что с исчезновением крупных арендаторов мелким фермерам станет намного легче жить. У них останется лишь один хозяин — землевладелец. Но эти несчастные бродяги и есть…

— …те самые мелкие фермеры, — закончил Лайон фразу жены. — В действительности произошло вот что: старые арендаторы освободили имения, а землю заняли те, кто смог предложить больше денег. Но заезжим чужакам нет никакого дела до бедных фермеров, которые годами трудились на этой земле. Новые арендаторы заплатили землевладельцам и теперь стараются выжать из фермеров как можно больше, чтобы окупить издержки и получить прибыль.

— Людям остается только смириться.

— Но повышение арендной платы — это еще не все, — горестно вздохнул Лайон. — Некоторые владельцы имений решили отказаться от земледелия и заняться овцеводством. Они объединяют маленькие участки пахотной земли и превращают их в пастбища. Когда-то на каждом из этих наделов жили и трудились фермеры со своими семьями, теперь же землевладельцы просто выгоняют этих людей прочь и сносят их дома.

— Какой ужас! — Миллисент в волнении сжала руку Лайона. — Ты сказал, что беспорядки достигли и Баронсфорда?

— Кое-кто из моих соседей поддержал новые веяния. А поскольку меня долго не было в Шотландии, среди фермеров стали распространяться слухи. После несчастного случая я передал управление имением в руки моего брата Пирса. — Миллисент уже знала об этом, но решила промолчать. — Но, боюсь, Пирс слишком занят. Я должен сам отправиться в Баронсфорд, заняться делами поместья и все уладить. Заботы моих людей — это мои заботы. — Лайон рассеянно погладил Миллисент по руке. — Я не держу арендаторов, отец тоже обходился без них. И все же многие наши фермеры боятся, что земли Баронсфорда перейдут в чужие руки.

Миллисент хорошо понимала, что имеет в виду Лайон. После смерти Уэнтуорта чернокожие обитатели Мелбери-Холла испытывали те же страхи. Все они почувствовали немалое облегчение, когда умер их жестокий хозяин, но несчастных африканцев терзала мысль, кто же придет на смену сквайру. Многие опасались, что хозяйка Мелбери-Холла продаст все, что только можно, включая рабов, и уедет подальше от этих мест. Но Миллисент не могла отвернуться от своих людей и отказать в помощи тем, кто так отчаянно в ней нуждался.

— Ты должен вернуться и убедить фермеров, что не собираешься бросать их на произвол судьбы.

— Да. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Но я не могу, — возразила Миллисент. — Не могу оставить Мелбери-Холл так надолго.

— Мы поедем на две недели, самое большее на месяц. И сразу вернемся.

— Но я нужна здесь. Без меня все придет…