— Не так уж много, раз это я взяла в аренду ее магазин.

— Ты… что? — вскричал он, не в силах поверить своим ушам.

Она кивнула и улыбнулась.

— Да, мой дорогой. Я хотела помочь ей. Когда она покинула дом тети, я узнала, что она сняла комнаты в довольно бедной части города. — Она объяснила подробнее положение Марджори. — Представь, она хотела следующие несколько месяцев откладывать каждый грош, чтобы открыть свой магазин. Теперь каждый раз, когда я посещаю ее заведение, я думаю о моей бабушке, родители которой, если помнишь, были торговцами шелком.

Он не обратил внимание на ее воспоминание и сказал:

— Тебе не следовало поощрять Марджори идти по этой дороге.

Несколько резко она возразила:

— Ты бы предпочел, чтобы она вовсе покинула Бат и стала гувернанткой? Тогда, я думаю, что ты очень жесток. Если хочешь знать, она очень талантлива и уже добилась успеха.

— Конечно, я бы не захотел, чтобы она стала гувернанткой или чего-то в этом роде. Но ведь миссис Вэнстроу, разумеется, не могла выгнать ее из своего дома. Разумеется — нет!

— Нет, она этого не сделала. Она просила Марджори и Чарли остаться у нее. Но Марджори и слышать об этом не хотела. Она очень независимая женщина. Если ты вовремя не позаботишься об этом, какой-нибудь достойный торговец познакомится с ней, будет за ней ухаживать и сделает ее своей женой. Она слишком хорошенькая и слишком умная, чтобы долго оставаться незамужней.

Раштон чувствовал себя так, будто мать возводит его на костер.

— У меня есть долг перед этим домом…

— У тебя есть долг перед самим собой. — Когда она увидела, что он изо всех сил борется со своими чувствами, то решила нажать сильнее:

— Разве ты не знаешь, почему я предпочла жить в Бате, а не в Лондоне? Здесь так много занятных людей всех слоев общества. И больше полувека назад Красавчик Нэш выровнял несколько тонких и коварных ступеней между классами. Ты знал, например, что он часто просил супруг пэров, даже герцогинь, покинуть зал для приемов, если они, танцуя с людьми незнатного происхождения, подавали им только свои пальцы — вместо всей руки? Вот. Я вижу по выражению твоего лица, что ты немного потрясен. Это хорошо! А теперь у меня осталась лишь одна вещь, которую я хочу тебе сказать перед отъездом. Я никогда не была согласна с твоим отцом в том, что ты должен непременно заключить такой брак, который увеличит твое состояние.

— Но ты никогда ни слова об этом не говорила.

— Я чувствовала, что не стоит противоречить наставлениям твоего дорогого папы относительно того, чтобы ты был ответственным владельцем земель Раштонов — до сих пор. Женись на Марджори, Раштон. У тебя будет мое благословение и… и кроме того! Ты сделал бы миссис Вэнстроу такой счастливой!

При этом последнем замечании он вздрогнул и у него вырвался смешок.

— Ты почти убедила меня, мама, упомянув тетю Марджори. Это убийственный аргумент.

— Я тоже решила, что это поможет, — ответила она с милой иронией. — Она скажет мне, что известие о твоей помолвке с ее племянницей окончательно выбьет почву из-под ног миссис Притчард. О, я чуть не забыла тебе сказать. Миссис Притчард наконец устроила брак Оливии. Они скоро вернутся, чтобы провести Рождество здесь, в Бате.

Раштон с чувством некоторого облечения понял, что его мать искусно подвела к завершению темы о Марджори и их браке.

— Вот как, — ответил он. — Я рад за нее.

— Я думала, что ты обрадуешься. Если я не ошибаюсь, ты говорил с ней наедине в тот вечер, когда был олимпийский маскарад ее матери. Ты был прав, положив конец ее надеждам.

— Твои глаза никогда тебя не подводят? — спросил он в изумлении.

— Не часто, — весело ответила она, натягивая перчатки. — А теперь перестань разыгрывать из себя простака и, пока не поздно, отправляйся в Бат! На днях мой поверенный задавал очень недвусмысленные вопросы о Марджори.

Она озорно ему улыбнулась.

Когда, наконец, он помог матери сесть в экипаж, то слегка сжал ее пальцы и поцеловал ей руку.

— Спасибо, мама, — прошептал он. — Большое спасибо.

— Ты слишком молод, чтобы лишаться зубов, Чарли! А теперь расскажи мне снова, что случилось.

Марджори промокнула своим платком его окровавленный рот, а потом усадила мальчика, который был едва ли не в истерике, на прилавок в своем магазине, не обращая внимания на трех модных барышень Фелтон, которые ждали, чтобы их обслужили.

Чарли, чьи щеки были в слезах, а нос — ярко-красный от плача, вытер лицо грязными руками и всхлипнул:

— Я играл с обручем и не видел, куда иду. — На него напала икота. — И я вр-резался прямо в тележку с навозом! У меня нет зубов, как у Джимми?

Этот последний вопрос он повторил уже три раза, после того как вернулся в магазин после несчастного случая. Джимми был семилетним сыном модистки, который умел свистеть через дырки от двух зубов. Сейчас Чарли больше всего на свете хотел потерять, по крайней мере, два своих собственных зуба.

— Нет, боюсь, это не так, — нежно ответила она, проверяя его зубы один за другим. Все зубы оказались на месте, но он порезал себе губу. — Не то чтобы очень сильно, — заверила она его.

Губа начала менять свой цвет на пурпурный и распухать. Он несколько раз всхлипнул. Марджори обняла его и прижала к себе.

— Жаль, что я не потерял хотя бы один зуб, — проворчал он.

— Знаю, дорогой. Знаю. И не думаю, что тебе придется долго ждать, но ты должен быть терпеливым. В конце концов, Джимми на два года тебя старше.

Она повернулась, все еще обнимая мальчика, и собиралась попросить своих уважаемых клиентов извинить ее на несколько минут, пока она позаботится о Чарли, как вдруг буквально остолбенела, увидев стоящего в дверях Раштона. Она была уверена, судя по легкому головокружению, что если бы она не опиралась на несчастного мальчика, то упала бы в обморок.

— Раштон, — прошептала она.

Барышни Фелтон, которые сидели у эркера в мягких креслах, обитых фиолетовым бархатом, отвернулись от нее и в крайнем изумлении посмотрели на Раштона.

Раштон снял шляпу и вежливо ей поклонился.

— Я надеялся, что у меня будет возможность поговорить с вами, мисс Чалкот, но я вижу, что пришел не вовремя, может быть, мне зайти позже?

Марджори пыталась быстро соображать, но густой туман, казалось, начал окутывать ее мозг. Она чувствовала себя совершенно к этому неспособной. Она довольно рассеянно посмотрела на дам, спрашивая себя, что же ей делать. Казалось, они почувствовали ее оцепенение и, несколько раз быстро покачав головами и сочувственно хихикнув, жестами показывали ей, что она не должна позволить Раштону уйти. Их поощрительные улыбки помогли ей опомниться.