— Прошу простить, дамы и господа, — прокричал он, заглушая вопросы и возражения. — Долг зовет. Я должен вас оставить, но я вернусь. Чтобы получить мой выигрыш, я думаю. Сапултрайд, оставляю тебя за капитана.

— Великолепно! А капитанскую фуражку ты мне дашь?

— Ну, так вы стопроцентно выяснили, что это такое? — спросил Вепперс. Он, Джаскен, доктор Сульбазгхи и джхлупианец Ксингре находились в экранированной гостиной без окон в полуподвальном этаже особняка Эсперсиум, эту комнату Вепперс использовал для особо секретных встреч или переговоров по деликатным вопросам.

К некоторому удивлению Вепперса, говорил именно Ксингре, обычно молчаливый джхлупианец, перевод лился из серебристой подушечки, на которой сидел инопланетянин, голос был настроен на скрипучие, звонкие тона — Ксингре их всегда предпочитал.

— Я полагаю, что это имеет отношение к внутримембранной полноспектральной внутричерепной герминаторной процессорной матрице события/состояния, наделенной сингулярной конденсат-коллапсной передающей способностью без ограничения расстояния, выпускаемой восьмиуровневиками (игроками), билатеральная углеродная пангуманоидная субразновидность.

Вепперс уставился на двенадцатиногое существо, три стебельковых глаза которого взирали на Вепперса. Один из стебельков опустился, чтобы почиститься и смочиться в оральной полости, потом выпрыгнул назад. Инопланетянин вернулся с тем, что находилось в голове девчонки, — то ли невральным кружевом, то ли нет. Ксингре попросил своих технарей проанализировать эту штуковину, используя джхлупианскую технологию.

Будь Вепперс честен перед самим собой, он должен был бы признаться, что на те несколько дней, когда эта штуковина была у джхлупианцев, он беззаботно выкинул из головы саму эту штуку и возможные осложнения, которые она могла вызвать. Джаскен не смог выявить ничего для них существенного, кроме уже известных им фактов, и за два-три раза, когда они разговаривали на эту тему, они практически убедили себя, что это подделка или что-то иное, может, инопланетное, а может, и нет, каким-то образом попавшее в топку.

Инопланетянин протянул одну свою зеленую конечность Сульбазгхи, возвращая ему клубок, помещенный в небольшой прозрачный цилиндр. Доктор посмотрел на Вепперса, тот кивнул. Сульбазгхи вывалил сверкающую сине-серую вещь на его ладонь.

— Мой дорогой Ксингре, — сказал, снисходительно улыбаясь, несколько мгновений спустя Вепперс. — Я думаю, что понял все слова, здесь вами сказанные, но только по отдельности. Все вместе они для меня не имеют смысла. Что вы имеете в виду? — Он посмотрел на Джаскена, который вовсю морщил лоб.

— Я вам сказал, — ответил инопланетянин, — что это, вероятно, остатки внутримембранной полноспектральной внутричерепной герминаторной процессорной матрицы события/состояния, наделенной…

— Да-да, — прервал его Вепперс. — Я уже сказал, что понял отдельные слова.

— Позвольте я переведу, — сказал Сульбазгхи. — Это невральное кружево Культуры.

— Теперь вы уверены? — спросил Джаскен, переводя взгляд с доктора на инопланетянина.

— Безусловно производство восьмиуровневиков (игроков), — сказал Ксингре.

— Но кто ей установил эту штуку? — спросил Вепперс. — Уж определенно не врачи.

Сульбазгхи покачал головой.

— Определенно нет.

— Тогда кто? Что? Кто мог бы сделать это?

— Никто из тех, кого мы знаем, — сказал Сульбазгхи.

— Производство восьмиуровневика (игрока), так называемой «Культура» с вероятностью сто сорок три из ста сорока четырех.

— Иными словами, почти стопроцентно, — сказал доктор. — Я это подозревал с самого начала. Культура.

— Только с вероятностью сто сорок три из ста сорока четырех, — снова повторил Ксингре. — Кроме того, имплантация устройства могла иметь место в любое время после события рождения до приблизительно двух местных лет назад, но не позже. Вероятно. Кроме того, это только остатки. Самые тонкие волоски скорее всего сгорели в топке.

— Но эта штука, — сказал Сульбазгхи, — обладает одноразовой передающей способностью.

Ксингре подпрыгнул на своей серебристой подушечке, что было джхлупианским эквивалентом кивка.

— Сингулярная конденсат-коллапсная передающая способность без ограничения расстояния, — сказал он. — Использованная.

— Передающая? — переспросил Вепперс. Он не был уверен, то ли у него голова плохо работает, то ли какая-то его глубинная часть никак не хочет знать правду. Им уже овладевало то чувство, которое охватывало его в преддверии самых плохих новостей. — Оно не передало ее?.. — он услышал, как его собственный голос замер, когда он посмотрел на маленькую, почти невесомую вещицу у него на ладони.

— Мыслеразум, — сказал Джаскен. — Видимо, эта штука передала ее мыслеразум, ее душу куда-то в другое место. Куда-то в Культуру.

— Норма отказов названного процесса составляет более четырех из ста сорока четырех, — сказал Ксингре.

— И это и в самом деле возможно? — спросил Вепперс, измеряя взглядом по очереди всех троих. — Я имею в виду полное, абсолютное… перемещение сознания того или иного лица? Это разве не удобный миф или инопланетная пропаганда?

Джаскен и Сульбазгхи посмотрели на инопланетянина, который несколько секунд парил в воздухе, а потом, устремив неожиданно в сторону каждого по глазу, словно понял, что именно от него они и ждут ответа.

— Да, — пробормотал он. — Абсолютно возможно. Полное подтверждение.

— И они могут их потом возвращать к жизни? — спросил Вепперс.

На этот раз Ксингре прореагировал быстрее. Когда через мгновение никто не ответил, он сказал:

— Да. Тоже в высокой степени вероятно, наличие соответствующих и совместимых процессов и физического субстрата предполагается.

Вепперс помолчал несколько секунд.

— Понятно, — сказал он, потом бросил невральное кружево на стеклянную столешницу ближайшего стола с высоты около полуметра, чтобы услышать, какой звук оно произведет.

Впечатление было такое, что падает оно слишком медленно — удар об стол был беззвучным.

— Вепперс, тебе не повезло, — сказал ему Сапултрайд, когда Вепперс вернулся к морскому сражению. — Оба твои корабля потоплены!

— Ледедже И'брек, — сказала аватара Смыслия, — позвольте представить. Это Чанчен Колльер-Фалпайз Барчен-дра дрен-Скойне.

— А проще — Колльер-Фалпайз, — сказал сам автономник, чуть провалившись в воздухе, что, как она догадалась, было эквивалентом поклона или кивка. — Впрочем, я с удовольствием откликаюсь на Колл или даже на КП.

Машина парила перед ней в воздухе. Размеры автономника позволяли упереться в него ладонями и сесть сверху; корпус кремового цвета практически совершенно ровный, похожий на что-то такое, что можно обнаружить на хорошо оснащенной кухне, — увидишь и задумаешься: а для чего же оно? Вокруг корпуса светился нечеткий мглистый ореол, в котором, казалось, были замешаны разные цвета — желтый, зеленый и синий, в зависимости от угла наклона. Это называлось поле ауры — эквивалент мимических выражений у автономника и телесный язык для передачи эмоций.