Логан взял следующий документ и, поморщившись, стал читать вслух:

— Два резца, три малых коренных зуба, девять коренных зубов. Скорее всего, они принадлежали Хэйзел Стефен. Мы проверили по карточкам дантистов…

— Скорее всего? На кой черт…

— Зубы были разбиты, а потом их сунули в печь. Так что ближе к «скорее всего» не скажешь.

Стил выдула клубничную жвачку:

— Эти лентяи, наверное, подгоняют результаты под свои ставки. Далее: польские рабочие, труп. Связь есть?

— От польской полиции пока никаких сведений, так что мы ничего не знаем о прошлом этих людей, но большинство из них приехали в Шотландию шесть месяцев назад. Они не могли принимать участие в убийствах в 1987 году.

— Но… — С надеждой в голосе.

— Никаких «но». Вайзмен в Польше никогда не был, по-польски не говорит и по сведениям охраны «Алабы» на скотобойне никогда не бывал.

— Сволочь!

Логан кивнул на доску с фотографиями:

— По-моему, становится все яснее, что Вайзмен никакой не Мясник. Ни сейчас, ни двадцать лет назад. Это всё было плодом воображения Брукса.

Стил хлопнула его по плечу:

— Ради бога, только не говори такое при Инше! — Она снова заглянула в вырез блузки. — Этот глупый козел вышел сегодня на работу, и он в отвратительном состоянии… Слушай, как думаешь, они провисают?

Насчет настроения Инша она не шутила. Инспектор выглядел так, будто кто-то сунул ему гранату в задницу. Взрыв был неизбежен.

— Судя по всему, я допустил некоторые ошибки в выводах… — Инш подошел к доске, висящей в комнате, и размашисто написал на ней: «Крайне существенные упущения». Ручка скрипела и взвизгивала под тяжестью его руки. — Я попал под прицел комиссии по профессиональным нормам… Я должен был сообразить, что поедание человеческого мяса может привести к заражению, и вызвать защитников окружающей среды… Я должен был осмотреть эту гребаную цистерну с говном… Я должен был усечь, что лавка Макфарлейна и оптовый магазин получали свое мясо из одного и того же места… — Рожа у него покраснела. — Они пытались отправить меня домой: «Отпуск по семейным обстоятельствам, инспектор. Мы о вас так беспокоимся. Вам пришлось так тяжело. Вы понесли такую тяжелую потерю…» Как будто мне станет легче, черт бы их всех побрал! Что я, с их точки зрения, должен делать? Сидеть в пустом доме? Они же даже не разрешают нам похоронить ее! — Инш швырнул ручку на стол. Она отскочила и сбила на пол стопку бумаг.

— Как… — Логан старался не смотреть на него. — Как держатся ваши девочки?

— Откуда я знаю, твою мать? Мириам не разрешает мне видеться с ними.

— Мне очень жаль. — Он не знал, что еще можно сказать.

Инш заскрипел зубами:

— Когда все мечутся, как обезглавленные куры, в попытке поймать Мясника, показатели преступности взлетели до небес. Драки, изнасилования, нападения, кражи в магазинах, вандализм, вымогательство… Весь город катится в тартарары. — Он шумно втянул в себя воздух. — Но кто-то должен оставаться на посту. Можно подумать, что это любому очевидно, но мне пришлось спорить два долбаных часа, прежде чем удалось их убедить.

— Они разрешили вам вернуться к работе?

Инш наклонился, чтобы поднять ручку с пола, колени его при этом издали звук, напоминающий выстрел. Выпрямился он со стоном.

— То, что я займусь другим дерьмом, не снимает тебя с крючка: я хочу знать всё, что касается Вайзмена. Ясно?

— Я передал ему ваши слова.

— Я спрашиваю: ясно?

Логан кивнул.

— Отлично. Теперь марш, иди и найди мне какие-нибудь долбаные улики.

— Алло? — Голос в темноте. Слабый и нерешительный.

Хитер повернулась на бок:

— Данкан?

— Что?

Явно не Данкан и не мистер Новичок. Ей снова мерещатся голоса.

Она села и уставилась в темноту, стараясь разглядеть, откуда исходит голос.

— Вы настоящая? — наконец спросила она.

Пауза.

— Я настоящая? Простите, что…

— Вы настоящая или мертвы, как все остальные?

Молчание.

Затем голос произнес:

— Я замерзла.

Хитер поплотнее закуталась в одеяло.

— Хитер, — Мистер Новичок стоял у решетки, — поделитесь, это же будет справедливо.

— Но если она умрет?

— Умрет? — Снова голос. — Если кто умрет?

Тишина.

— У меня есть одеяло. — Хитер встала и подтащила матрас поближе к решетке. Затем просунула половину одеяла сквозь прутья. — Доволен? — Она обращалась к мистеру Новичку, но ответила женщина:

— Спасибо.

Шарканье ног, затем Хитер услышала, как женщина села у решетки. Одеяло натянулось — соседка пыталась укрыться.

Длинная пауза.

— Меня зовут Келли… Келли Сотер. — Между прутьями просунулась тонкая рука и коснулась плеча Хитер.

— Хитер Инглис.

— Я… я читала о вас в газетах.

Молчание.

Новая девушка, Келли, спросила:

— У вас есть маленький сын?

— Джастин. Он… ему было три года… — Хитер закусила губу, чтобы сдержать слезы.

— У меня тоже есть сын. Но… они в роддоме забрали его… сказали, что я слишком молода.

И она рассказала, что ей было всего тринадцать, когда она забеременела, но это не имело значения, потому что бойфренд обещал не бросать ее, что он почти на двадцать лет старше и что однажды он просто исчез и она больше о нем ничего не слышала…

Хитер молча слушала, потом рассказала Келли, как родила Джастина на четыре с половиной недели раньше срока.

— Он был такой крошечный, как маленькая кукла, весь синий и красный… Они дали мне подержать его минуту, прежде чем отправить в инкубатор. Он там лежал, обвитый всеми этими трубками и проводами… — Хитер вытерла нос тыльной стороной ладони. — Мама сказала, что он не выживет и мне не следует к нему привязываться. Наверное, виноват был Данкан, потому что курил травку.

— Ну и сука! — Данкан ходил взад-вперед, кровавый свет пульсировал в дыре на его голове. — Почему ты мне не сказала?

— Но Джастин им всем показал… вырос в красивого, сильного мальчика… Я так по нему скучаю…

Келли снова просунула руку через решетку, нащупала руку Хитер:

— Я рада, что мы вместе.

Два живых человека в царстве ТЬМЫ.

— Не стоит завязывать с ней дружбу, — сказал Данкан, который все еще ходил. — Она умрет, и тебе придется есть ее, тебе будет неприятно.