Дядя замолчал. Служанка принесла серебряный поднос с чайником и чашками. Когда она разлила чай и с поклоном удалилась, лорд Саммерсет продолжил:

— Ровена, боюсь, в последние месяцы я забросил свои обязанности по отношению к тебе. — Она попыталась возразить, но граф поднял руку. — Нет, это правда. Меня отвлекали дела и собственное горе. Я знаю, что вы с сестрой считаете меня суровым человеком, отчасти так и есть, но я люблю свою семью и стараюсь всегда поступать так, как велит долг. — Он замолчал.

Ровена сидела, затаив дыхание. Неужели это говорит ее степенный, старомодный дядя? Она повернулась к Себастьяну, но тот недоуменно покачал головой.

— Всю зиму ты чувствовала себя несчастной, и я прекрасно понимаю, какую роль сыграл в твоем отчаянии.

В ушах застучал пульс. Пруденс. Граф говорит о Пруденс. Почему он не хочет назвать ее по имени?

— Но я редко трачу время на то, чтобы сожалеть о содеянном. Гораздо лучше попытаться загладить вину.

О нет. Даже теперь, после помощи Пруденс в поисках Виктории, дядя не мог заставить себя произнести ее имя.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, дядя Конрад.

Граф улыбнулся молодым людям:

— Не могу передать, как я счастлив, что вы решили связать свои судьбы. — Лорд Саммерсет кивнул Себастьяну. — Вы с Элейн и так знаете, что ваши матери много лет мечтали о помолвке, но лично я считаю, что Ровена гораздо лучше подходит тебе в жены. Вы оба более вдумчивы, чем моя легкомысленная дочь, и, надеюсь, вы отнесетесь к семейным обязанностям серьезно. С учетом ваших новомодных идей, безусловно.

Ровена заерзала в кресле. Она еще точно не решила, собирается ли принять предложение Себастьяна и сделать помолвку настоящей.

— Надеюсь, брат тоже был бы счастлив. — Граф перевел взгляд в окно, на розарий. — Помню, однажды я сказал тебе, что мы с Филипом постоянно спорили. По любой причине, даже о его методах воспитания детей. Но сейчас я начинаю понимать, что он растил вас не для старого мира. Он учил своих дочерей, как жить в новом. Последнее время я наблюдал, как вы с Викторией мечетесь, пытаясь приспособиться к жизни в окружении, которое вам не подходит.

Глаза Ровены наполнились слезами. Оказывается, дядя понимал гораздо больше, чем она могла вообразить.

— Поэтому я поговорил с твоим женихом, чтобы получить представление о том, какой подарок выбрать к свадьбе. Мне бы хотелось снова увидеть счастливую, жизнерадостную девочку, что гостила у нас каждое лето. Должен сказать, юная леди, ответ Себастьяна поразил меня до глубины души. Тем не менее, ведомый желанием сжиться с духом нового столетия, я последовал его совету.

Ровена нахмурилась и посмотрела на жениха. Тот изо всех сил пытался скрыть улыбку.

— Дядя, вы не обязаны ничего нам дарить, — смущенно выдавила она.

— Оставить без подарка любимую племянницу? Ни за что.

Она с подозрением рассматривала графа. Она никогда не видела, чтобы дядя демонстрировал столько сдерживаемых эмоций. Словно ему не терпелось поделиться грандиозным секретом.

Лорд Саммерсет вынул из кармана пару тонких сигар и протянул одну Себастьяну. Мужчины закурили.

— К тому же уже поздно отказываться. Через месяц в Бруклендский клуб авиаторов привезут новенький биплан «Виккерс», и он будет значиться под твоим именем. При клубе есть школа воздухоплавания, куда принимают женщин. Одной из основательниц была Хильда Хьюлетт. Если помнишь, это первая женщина, получившая лицензию пилота.

Ровена потрясенно прикрыла ладонью рот:

— Как вы узнали? Неужели вы пошли ради меня на такие траты?

Дядя легонько сжал руку девушки:

— После разговора с Себастьяном я позвонил мистеру Дирксу, и тот рассказал, что ты проводишь много времени на аэродроме и мечтаешь получить летную лицензию. Затем мистер Диркс прочел мне десятиминутную лекцию о том, как меняются времена. Не могу сказать, что полностью поддерживаю его лозунг «Приспособься или умри», но, кажется, я начинаю потихоньку проникаться духом перемен. — Дядя довольно усмехнулся мыслям о собственных успехах.

— И все равно не могу поверить, что вы пошли на такое ради меня.

Как же Ровене хотелось принять подарок. Неужели у нее появится собственный аэроплан? Таких счастливцев не больше сотни во всей Британии! Причем до сих пор среди них не было женщин.

К сожалению, дядя не подозревал, что вместе с подарком придется принять предложение Себастьяна сделать помолвку настоящей, а Ровена пока не пришла к решению. Ведь оно будет означать, что все отношения с Джонатоном безвозвратно утеряны.

Она в задумчивости забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Если посмотреть правде в глаза, разве есть надежда? Как можно простить Джона за то, что он так легко сдался и даже не пытался бороться за любимую?

Ровена порывисто повернулась к графу. Ее лицо осветила вспыхнувшая улыбка.

— Дядя, передать не могу, как я благодарна за вашу доброту. Представляю, как сложно было примириться с мыслью, что ваша племянница мечтает стать пилотом.

— Я не настолько старомоден, как ты думаешь. Мистер Диркс умеет убеждать. К тому же я подумал о твоем отце и о том, как бы он гордился тобой.

У Ровены перехватило горло.

— Вы правда так считаете?

— Да. Уверен, что он был бы счастлив.

В душе Ровены бушевал водоворот чувств. Восторг, сожаление, предвкушение и горечь потери волнами сменяли друг друга.

— Спасибо, дядя Конрад.

По щеке скользнула слеза. Ровена подалась вперед и обхватила графа за шею.

Лорд Саммерсет неловко потрепал ее по плечу и отстранился:

— Не плачь, Ровена. Время слез миновало. Посмотри, какая чудесная погода стоит. Пришла весна, мир возрождается заново.

* * *

Виктория опиралась на руку Кита куда тяжелее, чем того требовала непринужденная прогулка по саду. Но заключение, плохая еда и недостаток свежего воздуха сильно ослабили и без того хрупкий организм девушки. Стряпуха круглый день баловала ее разными деликатесами, а няня Айрис то и дело появлялась в особняке с новыми настойками и травяными чаями. Все вокруг озаботились тем, как бы поскорее ее откормить.

Последние недели после освобождения Виктория много думала о причинах, которые привели ее к краху. Ибо она не отрицала, что совершила гигантскую ошибку. В отличие от других суфражисток, Виктория не гордилась проведенным в тюрьме временем. Она знала, что попала туда исключительно из-за своей наивности. Ибо Марта, Лотти и Мэри видели в ней не серьезную женщину с ценными навыками, а мечтающего проявить себя ребенка, жадного до похвалы и не способного думать своей головой. Дядя Конрад навел справки. К счастью, по его сведениям, Марта и Лотти не преследовали гнусных целей. Они просто боялись оказаться замешанными в скандале с «Венерой», поэтому переехали в Ливерпуль и открыли штаб-квартиру там. Виктория надеялась, что хотя бы собранные ею деньги послужат на благо нуждающихся в них женщин.