Путешествие было восхитительным. Они выбрали нижнюю дорогу, которая вела на юг и проходила вдоль склонов огромных вулканических холмов ниже устья Лиффи, мимо живописной прибрежной равнины. Пройдя около двадцати миль, они остановились на ночлег, а рано утром продолжили путь. Дорога поднималась все выше. Через несколько часов, когда они подходили к очередному повороту, один из монахов вдруг остановился и подозвал к себе Осгара, указывая рукой вперед.

Над узкой горной долиной еще висел туман, и ее крутые лесистые склоны, нависшие над водой, как будто плыли в облаках. Пелена тумана скрывала два маленьких озера, но верхушки окружавших их деревьев, серебристые от росы, вынырнули в свежий утренний воздух. С того места, где он стоял, Осгар видел и крыши каменных строений: главную церковь, которую здесь называли аббатством, с маленькой башенкой, церкви поменьше, высокую арку над воротами и несколько небольших часовен. И надо всем этим возвышалась, словно одинокий страж долины, круглая башня, поднимаясь на сотню футов в небо.

Это и был Глендалох, Долина двух озер, самый прекрасный монастырь во всей Ирландии.

Столь уединенное расположение Глендалоха не было чем-то исключительным. Порой ирландские монастыри основывались на священных местах древних язычников, но, как и повсюду в христианском мире, часто возводились на землях, прежде почти необитаемых: на болотистых речных берегах, дальних окраинах или в горной глуши. Этот монастырь был основан одним отшельником примерно спустя столетие после миссии святого Патрика.

Еще со времен святого Патрика Ирландская церковь исповедовала мир и добро. Праведников и богословов в ней было во множестве, а вот мучеников почти совсем не встречалось. Зато встречались отшельники. В Кельтской церкви их всегда было немало. Обычай этот пришел на остров через Галлию от ранних христианских пустынников Египта. И поскольку в христианских мучениках Ирландия никогда не нуждалась, возможно, не было ничего удивительного в том, что роль горных и лесных затворников привлекала тех людей, которые, как и древние друиды, не видели другого способа полностью посвятить себя служению вере.

Как и многие святые, Кевин, монах-отшельник, всегда имел последователей, вот почему это горное убежище издавна было разделено на две части. Келья отшельника находилась рядом с верхним озером в глубине долины, под крошечной, вырубленной в скале пещере, известной как Ложе святого Кевина. Немного дальше по долине, за нижним озером, где вода из двух озер соединялась ручьем, жили все остальные монахи, здесь же были возведены основательные каменные строения.

У входа Осгара ждал первый сюрприз. Может, монастырь и был уединенным, но уж никак не маленьким. Огромные внушительные ворота как бы заявляли о его величии.

– Не забывай, – напомнили Осгару его спутники, – здесь живет не только настоятель, но и епископ.

Епископ, как давно знал Осгар, надзирал за большинством церквей в Долине Лиффи.

Как только они прошли сквозь высокие ворота, Осгар сразу почувствовал, что попал в совершенно другой мир. Монастырь, который раскинулся на зеленом лугу между двумя ручьями, соединявшими озера, казался волшебным островом. После того как Осгара представили настоятелю, был вызван один из послушников, чтобы показать гостю весь монастырь.

Почти все церкви и часовни были построены из прочного тесаного камня, а их немалое количество говорило о древности и большой значимости этого места. Кроме главной церкви с очень красивой резной дверью, здесь была церковь в честь святого Кевина и часовня другого кельтского святого. Они зашли в дом, где жили многие обитатели монастыря, хотя, как это принято у кельтов, у некоторых старших монахов были свои отдельные небольшие домики из бревен и соломы.

Самым впечатляющим строением нижнего монастыря, конечно же, была огромная башня. Подойдя ближе, Осгар и его провожатый остановились, почтительно глядя на внушительное сооружение. Круглая и очень высокая башня, начинаясь от шестнадцати футов в основании, кверху постепенно сужалась и на высоте в сто футов завершалась конусом. Рядом с ее отвесными, сложенными из громадных камней стенами все вокруг казалось крошечным.

– Мы называем ее колокольней, – пояснил послушник.

Оскару сразу вспомнился скромный маленький колокольчик, которым в их семейном монастыре сзывали монахов на молитву.

– А еще это сторожевая башня, – продолжал послушник. – Там наверху, под конусом, четыре окна. Из них можно увидеть всех, кто приближается к монастырю с любой стороны.

За последние несколько поколений круглые ирландские башни уже стали заметной частью пейзажа, но башня Глендалоха была одной из самых удивительных. Башни эти, с их особым устройством конуса, окруженного каменным поясом, были изобретены ирландскими монахами. Обычно они достигали в высоту около ста футов, а окружность фундамента составляла почти половину их высоты. При хорошо сложенном основании такие пропорции обеспечивали надежность всей конструкции. Стены башен также строили весьма солидными. В Глендалохе они были в три с половиной фута толщиной.

– Если кто-нибудь нападет на нас, мы унесем все ценное внутрь, – сказал послушник. – И сами почти все сможем там спрятаться. В ней шесть этажей. – Он показал на дверь башни. Она находилась в двенадцати футах над землей, и к ней вела узкая деревянная лестница. – Если дверь запереть на засов, взломать ее почти невозможно.

– А на Глендалох часто нападали? – спросил Осгар.

– Викинги? Думаю, только один раз за последние сто лет. Правда, бывали другие напасти. Местные короли никак не могли решить, кому принадлежат окрестные земли, и несколько лет назад устроили в долине ужасную свару. Но теперь ничего такого нет. Мы вообще здесь очень мирно живем. – Юноша улыбнулся. – Не ищем мученической смерти. – Он повернулся в другую сторону. – Идем, посмотришь скрипторий.

Скрипторием оказалось длинное низкое строение, в котором полдюжины монахов трудились над перепиской текстов. Осгар заметил, что часть рукописей написана на латыни, другая – на ирландском. Конечно, у его дяди было несколько книг, но хотя Осгар и один пожилой монах из их монастыря обладали довольно хорошим почерком, новых книг они никогда не делали. Осгар с восхищением наблюдал за настоящим каллиграфическим письмом. Потом его внимание привлек монах, сидевший в стороне от всех, за столом в углу. Перед ним лежал рисунок. Контуры были уже завершены, и теперь монах начинал заполнять один угол листа цветными красками. Как завороженный, смотрел Осгар на широкую кайму затейливого орнамента. Казалось, линии узора состояли из обычных геометрических фигур, но внимательный взгляд юноши уже видел в них искусные намеки на творения самой природы: от плавных очертаний раковин до мощных переплетений узловатых корней дуба. Каким сложным был этот орнамент и каким безупречным! Поглощенный созерцанием, Осгар не мог оторвать глаз от рисунка и думал, как это должно быть прекрасно – провести всю жизнь за таким занятием. Он простоял так довольно долго, пока монах наконец не поднял голову и не окинул их недовольным взглядом, раздосадованный, что ему помешали. Они тихо вышли из скриптория.