Убеждение, что все психическое может быть, и действительно будет, объяснено с развитием «науки о мозге», обозначается как позиция физиологического редукционизма в психологии. Необходимо разобраться с этой позицией, понять ее правомерность или ошибочность.

Итак, действительно ли физиология рано или поздно сможет объяснить все психические явления и процессы? Я собираюсь показать, что подобные надежды или претензии физиологии несостоятельны. Она принципиально не сможет описать и тем более объяснить процессы психической деятельности только с одной своей стороны.

Для начала воспользуемся теперь уже знакомыми вам представлениями из области физиологии движений.

Зададим себе вопрос: описание уровней построения движения — это задача физиологии? Конечно, да. Для того чтобы описать уровни, на которых строится движение, нужно выявить рецепторные поверхности, с которых идут сигналы обратной связи, проводящие пути, моторные центры, мозговые структуры, где замыкаются кольца управления и т. п., т. е. описать ход процесса управления движением внутри организма. А что необходимо для всего этого?

Вы уже знаете (и в этом состоит одно из замечательных открытий Н. А. Бернштейна), что такое физиологическое описание не сможет состояться, если не привлечь одного фундаментального понятия — «задача»! Без него нельзя узнать, через какие центры пойдет управление движением, какие кинематические характеристики будет оно иметь, какими сигналами оно будет афферентироваться. Теперь я вас спрошу: а из какого арсенала взято это понятие — «задача»? Это физиологический термин? Нет. Вспомните, А. Н. Леонтьев замечает, что задача, по Н. А. Бернштейну, — это то же, что цель в его терминологии, т. е. сознательная цель. Таким образом, двигательная задача — это самая настоящая психологическая категория.

Итак, чтобы решить сугубо физиологический вопрос, необходимо привлечь эту категорию.

Но тут физиолог может возразить. «Подождите, — скажет он, — вы же сами говорили, что всякая цель закодирована в материальном процессе, что имеется мозговой код модели потребного будущего, значит, вашу «фундаментальную психологическую категорию» — сознательную цель — можно тоже переложить на физиологический язык!»

И здесь я решительно отвечу: нет, нельзя. Что же из того, что за целью стоит материальный процесс? Да, стоит, но описать его своими средствами физиологи не смогут. Из первого — существования — вовсе не следует второе — возможность исчерпывающего описания! И вот почему.

Давайте задумаемся: физиолог собирается описать через процессы в мозговых клетках задачу, или цель, движения, притом любого движения.

Возьмем предметное действие уровня D. Что такое цель движения на этом уровне? Это представление о том, каким должен стать предмет (или предметная ситуация) в результате движения, правда? Значит, для того чтобы выразить эту цель через материальный мозговой процесс, что нужно закодировать? Нужно закодировать «потребное» состояние предмета! Вдумайтесь, речь идет уже не о состояниях организма (как, например, в случае акцептора действия акта чихания), а об описании на физиологическом языке состояния объекта, а для всей совокупности движений уровня D — всего предметного мира. Эта задача совершенно абсурдна, не говоря уже о том, что она просто невыполнима. О движениях уровня Е и о социальных целях можно уже и не говорить! Другое дело, если я опишу движения уровня А или В — улыбку, потягивание, координацию движений конечностей и т. д. Вот там цель движений будет представлена закодированными состояниями организма, будущим состоянием его двигательного аппарата. Такая задача уже вполне посильна для физиологии. Она, правда, далека еще от разрешения, но по крайней мере для описания состояний организма, процессов в нем физиологический язык как раз и предназначен.

Однако, повторяю, как только мы выходим за пределы организма и начинаем обсуждать, например, движения, соотнесенные с внешним пространством или тем более с предметным миром, так возможности физиологического языка кончаются!

Кстати, Н. А. Бернштейн это отлично понимал. Он писал, что, поднимаясь постепенно по лестнице уровней, мы неощутимо попадаем вместе с ними в область психологии.

Таким образом, физиологическая концепция Н. А. Бернштейна убедительно демонстрирует ограниченные возможности собственно физиологических описаний (в духе классической физиологии) процессов деятельности человека, конкретно его движений.

Но обсуждение отношений психологии и физиологии можно продолжить.

Если открыть современные руководства по психофизиологии, то можно увидеть на каждой странице физиологическую интерпретацию психических явлений. Там можно прочесть, что такие-то физиологические процессы обеспечивают определенные психические процессы, что они реализуют психические процессы, что они лежат в основе психических процессов, составляют их механизмы.

Как относиться к этим словам: «обеспечивают», «реализуют», «лежат в основе»? Как все эти термины (которые в данном контексте употребляются как синонимы) соотносятся с термином «объясняют»? Можно ли, раскрывая физиологические механизмы, объяснить психические процессы? Одно ли это и то же? И если нет, то в чем разница?

Я начну ответ с примера, который заимствую у Сократа. В диалоге «Федон» Сократ среди прочих вопросов поднимает и тот, который нас сейчас интересует.

«Кто-нибудь, — говорит он, — принявшись обсуждать мои действия, мог бы сказать: «Сократ сейчас сидит здесь (это значит в афинской тюрьме), потому что его тело состоит из костей и сухожилий… Кости свободно ходят в своих суставах, сухожилия, растягиваясь и напрягаясь, позволяют Сократу сгибать руки и ноги. Вот по этой-то причине он и сидит теперь здесь, согнувшись» (87, т. 2, с. 68). Говорить так, продолжает Сократ, значит «не различать между истинной причиной и тем, без чего причина не могла бы быть причиной» , «без костей, сухожилий и всего прочего, чем я владею» , «я бы не мог делать то, что считаю нужным» (87, т. 2, с. 69). Нужным же Сократ считает принять наказание, которое ему назначило государство. Это действие он считает «более справедливым и более прекрасным», чем бежать из тюрьмы и скрываться, как предлагали ему друзья.

Таким образом, истинная причина действий Сократа — это мотив гражданского долга, кстати вполне осознанный им.

Комментируя этот пример Сократа, Л. С. Выготский пишет, что вопрос: «Почему Сократ сидит в афинской темнице?» — прототип всех вопросов, поставленных перед современной психологией и требующих от психологии причинного объяснения.

К этому можно добавить, что критика Сократом псевдоответа на поставленный вопрос может служить образцом критики любых современных попыток объяснить целиком психологические факты физиологическими средствами (т. е. попыток редукционизма). Приведу еще один более близкий нам, т. е. более современный пример.

Когда вы через некоторое время будете более подробно знакомиться с процессами внимания, то в специальных руководствах прочтете, что феномен внимания физиологически объясняется активирующими влияниями на кору больших полушарий со стороны неспецифической системы мозга (ретикулярной формации). В коре создается очаг повышенного возбуждения, при оптимальном уровне которого обеспечивается ясность и четкость соответствующих воспринимаемых содержаний. Исходя из этих же представлений, избирательность внимания объясняется локальностью неспецифических влияний, а отвлечение внимания — возникновением другого очага возбуждения, вызванного новым стимулом.