В случае человека наследственные органические предпосылки (1) имеют следующие отличительные особенности. Во-первых, они жестко не детерминируют будущее

поведение: многие инстинкты у человека в результате общественной истории оказались расшатаны и стерты. По замечанию одного французского ученого, человечество освободилось от «деспотизма наследственности» (цит. по: 56, с. 400). Во-вторых, в генетических структурах мозга не смог зафиксироваться относительно молодой собственно человеческий видовой опыт, т. е. достижения его культурной истории. В-третьих, мозг человека отличается чрезвычайной пластичностью, особой способностью к прижизненному формированию функциональных систем.

Все перечисленное в целом составляет условие для безграничного развития специфически человеческих способностей и функций. Но это лишь условия — потенциальная, биологически обеспеченная возможность (пунктирные стрелки 3).

Чтобы такая возможность реализовалась, необходимо усвоение общественно-исторического опыта, представленного во внешней форме. По своей функции блок 4 эквивалентен блоку 1 у животных, так как обозначает собой всю совокупность видового опыта человечества. Однако по способу фиксации и способу передачи он принципиально отличен. Фиксация опыта — это процесс «опредмечивания» человеческих деятельностей, а передача его — процесс «распредмечивания» опыта при усвоении индивидом. Процесс усвоения человеческого видового опыта (стрелки 5) происходит в индивидуальной жизни ребенка, в его практической деятельности, которая обязательно опосредствована взрослым (6). Двоякая направленность стрелок 5 отражает одновременно активность ребенка по отношению к осваиваемому миру и воспитательную активность общества (взрослого), направленную на ребенка. (Замечу, что все элементы схемы начиная с п. 4 отсутствуют в случае животного.)

Дальнейший путь формирования конкретных психологических функций и способностей человека уже известен по концепции Л. С. Выготского. Напомню его краткую обобщающую формулировку: «…всякая функция в культурном развитии ребенка появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва — социальном, потом — психологическом, сперва между людьми, как категория интерпсихическая, затем внутри ребенка, как категория интрапсихическая» (22, т. 3, с. 145).

Итак, не развертывание естественно заложенного, а присвоение искусственного, культурно созданного опыта — вот генеральный путь онтогенеза человека. Этот путь и определяет социальную природу его психики.

Материалистический взгляд на психику, зародившийся в представлениях древних философов, все более утверждался в научном и обыденном сознании и в настоящее время является аксиомой, поскольку вряд ли можно всерьез подвергать сомнению связь между «мозгом» и «психикой».

На изучение «физиологических основ» психики, или «физиологических механизмов» психики, направлены усилия представителей многих дисциплин: медицины, физиологии, психофизиологии, нейропсихологии и др. На этот счет накоплен уже Монблан фактов, и их число продолжает умножаться. Однако и в наши дни продолжает дискутироваться одна проблема, которая имеет не конкретно-научный, а методологический характер. В истории естествознания она получила название психофизической, а с конца XIX в. — психофизиологической проблемы. Эти два названия употребляются и сейчас как синонимы.

Вы должны познакомиться с этой проблемой, потому что она имеет отношение к решению ряда фундаментальных методологических вопросов, таких как предмет психологии, способы научного объяснения в психологии, проблема редукционизма в психологии и др.

Нужно сразу сказать, что до сих пор нет окончательного и общепринятого решения психофизиологической проблемы. Это связано с ее чрезвычайной сложностью.

В чем суть этой проблемы? Формально она может быть выражена в виде вопроса: как соотносятся физиологические и психические процессы? На этот вопрос предлагалось два основных варианта решения.

Первое получило название принципа психофизического взаимодействия. В наивной форме оно было изложено еще Р. Декартом. Он считал, что в головном мозге имеется шишковидная железа, через которую душа воздействует на животных духов, а животные духи — на душу.

Второе решение известно как принцип психофизического параллелизма. Суть его состоит в утверждении невозможности причинного взаимодействия между психическими и физиологическими процессами.

На позициях психофизического параллелизма стояла психология сознания (В. Вундт), имевшая в качестве своего необходимого дополнения (дополнения, а не органической части) физиологическую психологию. Это была отрасль науки, занимавшаяся физиологическими процессами, которые сопровождают психические процессы, или сопутствуют им, но в которых психология не должна искать своих законов.

Рассмотрим доводы «за» и «против» каждого из этих решений.

Итак, согласно принципу, или теории, психофизического взаимодействия физиологические процессы непосредственно влияют на психические, а психические — на физиологические. И действительно, казалось бы, фактов взаимодействия психических и физиологических процессов более чем достаточно.

Приведу примеры очевидного влияния мозга на психику. Их сколько угодно: это любые нарушения психических процессов (памяти, мышления, речи) в результате мозговой патологии — мозговых травм, опухолей и др.; психические следствия различных фармакологических воздействий на мозг — алкоголя, наркотиков и др.; психические феномены (ощущения, образы воспоминаний, эмоциональные состояния), возникающие при непосредственном раздражении мозговых центров и т. п.

Фактов, как будто свидетельствующих об обратных влияниях — психики на физиологические процессы, не меньше. Это прежде всего все произвольные движения (захотел — и поднял руку); психосоматические заболевания (язвы желудка, инфаркты); все психотерапевтические эффекты — излечение болезней в результате внушения, собственно психотерапии и т. п.

Несмотря на кажущуюся очевидность фактов взаимодействия психических и физиологических процессов, теория взаимодействия наталкивается на серьезные возражения.

Одно из них заключается в обращении к фундаментальному закону природы — закону сохранения количества энергии. В самом деле, если бы материальные процессы вызывались идеальной, психической, причиной, то это означало бы возникновение энергии из ничего. Наоборот, превращение материального процесса в психический (нематериальный) означало бы исчезновение энергии.