Дробышев оторвался от компьютера, на кухне заварил себе чаю, достал из холодильника колбасы, отрезал кусок, сжевал без хлеба.

Факты не склеиваются в теорию, когда теория не верна.

Фактов было слишком много, они давили друг на друга, не желая ложиться ровным слоем. И тогда Дробышев начал перечислять то, что знал наверняка.

Через некоторое время он посмотрел на часы и торопливо оделся.

Вечер выдался по-настоящему весенний, тихий. Дробышев дошел до больницы, постоял, ожидая, когда появится Таня, с удовольствием вдыхал свежий, словно не московский воздух.

Таня вышла минут через пять, и он видел, как меняется ее лицо, когда она его увидела. Она из строгого доктора мгновенно превратилась в его Таню и смотрела на него с радостью и нежностью, и ему сразу стало хорошо и спокойно, и удивительно, что минуту назад он не понимал, что стоять одному у крыльца больничного корпуса ему было плохо.

Таня подошла, быстро прижалась к его руке и быстро отпустила, боялась, что кто-нибудь увидит. Все-таки они не школьники и не студенты, чтобы обниматься на улице.

Дробышев чмокнул ее в лоб и сказал:

— Мне нужно срочно съездить к Владе. А ты посидишь в машине.

Таня согласно кивнула, почему-то даже не удивившись.

Ему было противно видеть Владу, ему хотелось забыть о ней навсегда.

Она принесла ему много горя тогда, давно.

Она едва не принесла ему еще больше горя сейчас.

Пробок уже почти не было, и до дома Влады они доехали быстро. Чей-то огромный джип медленно отъехал от тротуара почти рядом с нужным подъездом, и Дробышев шустренько занял его место. Владу он увидел, едва выбравшись из машины, она стояла метрах в десяти впереди него около своей машины в накинутом на плечи светлом пальто.

— Подожди здесь, — бросил он Тане.

Влада его не видела. Она разговаривала с каким-то парнем, топтавшимся рядом.

— Степа? — удивилась она, когда Дробышев подошел.

У машины был слегка помят бампер.

— Не смогла вовремя остановиться перед светофором. Сама виновата, — объяснила Влада.

Парень оказался автослесарем и уже садился за руль, чтобы увезти Владину машину.

— Да, — он замешкался, взявшись за дверь машины. — Тебе спиртное больше не нужно? Мой приятель опять привез партию. Коньяк ведь хороший был, правда?

Тут молодой человек осекся, виновато посмотрел на Владу и покаялся:

— Извини.

— Ничего, — устало махнула рукой Влада и, когда «Вольво» отъехала, буркнула: — Вот кретин!

На место, где только что стояла «Вольво», начал вписываться какой-то «Форд», Влада быстро пошла к подъезду, Дробышев за ней.

— Ты зачем приехал, Степа? — догадалась спросить она, когда они поднимались в лифте на ее этаж.

— Просто так, — сказал Дробышев. — Налей мне чайку.

Больше она ничего не спросила, достала ключи из кармана пальто.

На этот раз пальто на ней было другое, с нормальными рукавами.

Она не успела отпереть дверь, когда из соседней квартиры вышла молодая мамочка с коляской, поздоровалась. Влада ответила, Дробышев тоже.

Женщина вела за руку малыша. Ребенок ходил еще не твердо, увидев Владу, заулыбался, потянул мать к Владиной двери.

— Куда ты? — ласково спросила мамочка. — Нам не туда, Павлик.

Павлику явно хотелось в квартиру к Владе, но мать подхватила его на руки, сунула в коляску.

Влада поулыбалась малышу и открыла дверь.

— Была новая машина, теперь будет побитая, — пожаловалась она.

— Это я видел, — вздохнул Дробышев. — Как тебя угораздило?

Она только махнула рукой. Сняла пальто, повесила его на вешалку, ушла на кухню.

Дробышев метнулся в комнату, где лежал ее компьютер. Ему обязательно нужно было найти счет за неправильную парковку.

Он выдвигал ящики компьютерного стола, быстро шарил по полкам, но квитанции не нашел.

Влада позвала его пить чай, он чинно посидел с ней на кухне и поднялся.

Она не стала его удерживать.

Открылась дверь Владиного подъезда. Молодая женщина с трудом тащила через дверь коляску. Таня выскочила из машины, придержала женщине дверь.

Женщина оказалась совсем молоденькой и какой-то потерянной.

— Спасибо, — она постаралась улыбнуться Тане и тут же беззвучно заплакала.

Малышу в коляске было года полтора или чуть больше. Он потряс пластмассовой машинкой и с веселым интересом посмотрел на Таню.

— Что с вами? Что случилось? — не удержалась Таня и зачем-то добавила: — Скажите, я врач.

Девушка махнула рукой — мои проблемы, продвинула коляску на полметра и неожиданно опять повернулась к Тане, глядя на нее огромными заплаканными глазищами.

— У нас няня умерла.

Мамочка выглядела испуганной и несчастной, и это совсем не соответствовало новому престижному дому Влады. В таких домах молодые женщины не плачут и не катят сами коляску.

— Няня? — Таня мгновенно собралась, как будто перед ней был сложный больной. — Ваша няня была такая… полная? Чуть ниже меня? Лет пятидесяти?

— Пятидесяти пяти, — всхлипнула девушка. — Ей было пятьдесят пять.

— Я приходила сюда в гости, — объяснила Таня. — Мы вместе с вашей няней спускались в лифте и разговорились. Я врач, кардиолог, а она плохо выглядела. Я даже дала ей свою визитку.

— Она мне про вас рассказывала. — Девушка внимательно посмотрела на Таню.

Малыш недовольно подал голос, мамочка покатила коляску, Таня пошла рядом.

— Вы к Владе приходили, да?

— Да, — кивнула Таня.

— Влада красивая такая, — вздохнула девушка. — И вообще… На актрису похожа.

Таня улыбнулась. Девушка была бледная, замотанная, но даже при этом очень хорошенькая, с правильными и тонкими чертами лица.

— Вы тоже очень красивая, — констатировала Таня и нахмурилась. — Что случилось с вашей няней? У нее была явная гипертония, но на умирающую она не походила.

— Сердце. Я пришла с работы, а Елена Павловна лежала прямо на полу. — Девушка опять заплакала. — Хорошо, что Сережа сразу пришел. Сережа — это мой муж. Мы «Скорую» вызвали, но было уже поздно.

Ребенок заснул, мамочка осторожно вынула из его ручек машинку.

— Когда это случилось?

— В понедельник. Вчера похороны были.

— А что… показало вскрытие? — осторожно спросила Таня.

— Что-то с сердцем. Я не знаю точно. Вроде бы она какие-то лекарства приняла, которые ей нельзя было. Так родственники Елены Павловны говорили. Знаете, она такая была хорошая. И Павлик ее очень любил. Где я теперь другую няню найду? Придется работу бросать, а мне не хочется. Мне работа нравится. Я программист, если перестану работать хоть ненадолго, сразу квалификацию потеряю.