Наша карета скользила по полутемным улицам, громыхая колесами по брусчатке, и привлекала косые взгляды запоздалых прохожих.

Эридан сидел напротив, но разговаривать ни мне, ни ему не хотелось. Мы оба смотрели в окно на сменяющийся пейзаж, наслаждаясь последними спокойными минутками перед надвигающейся бурей.

Проезжая мимо булочной, зацепили дымку аппетитных запахов выпечки. Проехали б и дальше, но мой желудок предательски заурчал. Стало неловко.

— Остановимся, — произнес герцог таким тоном, будто не спрашивал, а констатировал.

Сквозь прорези маски мой взгляд не был так читаем, как обычно, но Тарфолд ответил на непроизнесенный вопрос:

— Тебе нужно поесть. Голодные обмороки на балу ни к чему.

Выходить из кареты мне не понадобилось, это сделал герцог. Выскочил, хлопнув дверцей, забежал в кондитерскую, а через пять минут вышел с бумажным пакетом в руках.

Проведя параллель с родным миром, я в шутку обозвала булочную местным «Макдоналдсом», но уже через минуту было не до смеха. В пакете обнаружились жирнющие и вкуснейшие пончики в шоколаде.

— Вы смеетесь? — едва не плача от обиды, всхлипнула я. — Как я это есть буду в таком платье? А руки обо что вытру? О подол?

До кафешек моего мира сервис Двадцати Королевств явно недотягивал — внутри пакета даже обычной салфетки не нашлось. Ешьте и обляпайтесь — называется.

— Намекаешь, покормить тебя из рук? — Тарфолд вопросительно вскинул брови.

В его интонациях не читалось особой издевки, но я на всякий случай поспешила отказаться от столь лестного предложения.

— Нет уж, спасибо. Я лучше голодной побуду, — буркнула и протянула ему пакет обратно.

Пончики у меня забрали, вот только тут же пересели на соседнее сиденье.

— Платье подвинь, — приказал Эридан и умостился рядышком. — А теперь без пререканий открыла рот и сказала «а-ам».

— Что?! — пискнула в возмущении я, но возглас тут же заткнули шоколадным пончиком.

— Жуй, — так же равнодушно распорядился он.

Можно подумать, у меня выбор был. Мне оставалось либо подавиться огромным куском вкуснятины, либо выплюнуть его на платье, которое боялась испачкать.

— Так нечестно, — проглотив сладость, которая показалась безвкусной, возмутилась я. — Ну и как минимум невежливо по отношению ко мне. Я что, собака?

— Нет, конечно. Ты колючая, словно среднегорный лесной еж.

Подобного местного зверя я не знала, но родное слово «еж» дало понять, куда именно клонит Эридан.

Следующий пончик уже маячил возле моего рта. Давя гордость, добровольно откусила от него половину и с самым гневным выражением лица прожевала.

— Кто бы вообще о ежах говорил, — едва проглотила, продолжила я. — Вы самый твердолобый и бесчувственный мужчина из всех, кого я когда-либо знала. Мне иногда кажется, будто вы абсолютно ничего не чувствуете. Ледышка!

Легкая улыбка коснулась губ герцога.

— Ну простите, — театрально извинился он. Тон потеплел на доли градуса. — Не всем дано писать романтичные стихи и зачитывать их дамам с букетом роз наперевес.

В его иронии я уловила камень в огород Глеба. Захотелось обидеться не только за себя, но и за зельевара.

— Бабу вам надо, — мстительно заявила я. — Такую же, как вы. Твердолобую и упрямую, чтобы смогла вынести ваш нрав, а вы не сумели ее морально придавить.

В живом глазу герцога зажглось любопытство.

— Таких не существует. — Он поднес ко мне очередной пончик. — Если найдешь, скажешь, я первый стану за ней в очередь. Хотя на мгновение мне показалось, что ты именно такая.

Я едва не поперхнулась от услышанного. Вот уж счастье, показалось ему, понимаете ли. А вот Эльвира, услышав заветное признание, едва ли не канкан у меня в голове плясала.

«Эля, ты слышала? — вопила она. — Он готов встать ко мне в очередь!»

«Да неужели?! — притворно удивилась я. — А хочешь, выпущу тебя к нему? Может, он поймет, какое счастье в твоем лице ему выпало?»

В моей голове созрел злобный план, как одним выстрелом пристрелить двух зайцев — остудить Тарфолда и обломать шизу. Не думаю, что герцог жаждет близкого общения с моим даром, а то, что она его убаюкала, в расчет брать не стоит. Это она ситуацией воспользовалась.

«Конечно, хочу!» — выпалила она.

«Тогда он твой до момента, пока мы не приедем во дворец».

Теперь уже пончик жевала она, а я терпеливо заняла место главного наблюдателя.

— А почему сразу показалось? — с вызовом произнесла шиза, заглядывая в лицо Эридана. — Может, вот оно я — ваше счастье!

Тарфолд перемены заметил сразу, однако тон Эльвиры воспринял как продолжение разговора, а не как жутко пошлое заигрывание.

— Неужели? — прищурился он. — Только есть одна проблема, например, та, что ты фактически не существуешь, Эльвира.

Шиза облизала губы от шоколада.

— Все поправимо, — подмигнула она. — Нужно либо найти мне тело, либо выгнать Эльку из этого. Последнего мне бы не хотелось.

«Ну хоть на этом спасибо», — офигела от услышанного я. Ничего себе у шизы планы по обретению свободы, аж мурашки по душе пробежались.

— А первого не хотелось бы вам, герцог, — продолжала даровитая гадость. — Навряд ли выйдет найти похожую рыженькую.

Тарфолд закашлялся, а пакет с оставшимися пончиками вспыхнул синим пламенем, осыпаясь темным пеплом.

— Эльвира, а вы не слишком много себе позволяете?! — прошипел он.

Вот только на шизу его злость не произвела ни капли впечатления:

— Полно же, Эридан. Хватит строить из себя неприступную крепость. Я же знаю и вижу, как вас тянет ко мне.

— Бред, — бросил герцог.

— Тебе разобьют сердце, — неожиданно заговорила шиза, растягивая слова и неотрывно смотря на Тарфолда. — Та, что несет в себе огонь и в чьих глазах плещется лед. Она появится издалека и будет чужой, но роднее ее ты никого не встретишь.

От ее слов злыдня дернулся, будто от ударов плетьми, вскочил в движущейся карете и навис над ухмыляющейся Эльвирой.

— К чему ты сейчас это произнесла? — потребовал он.

— К тому, что разгадала пророчество. — Она его ни капли не боялась, хотя внутри моей души все сжалось от первородного страха. — Эля разобьет тебе сердце, она уже, по сути, разбивает его, выбирая Глеба. Это в ее глазах плещется лед отношения к тебе, но внутри горит мой огонь чувств к тебе. — Шиза сыпала откровенными признаниями, а герцог бледнел все больше с каждым предложением. — Она, явившаяся издалека, из другого мира, и абсолютно чужая тебе, но я — порождение родного тебе мира. Такую, как я, ты нигде не встретишь. Ведь я права, последний герцог гор?