своды не влезает! С такими условиями монашка в наложницах и то полезнее будет, чем ваш "драгоценный" артефакт!

Здесь Инга и проявляет свою деловую хватку.

Они с гномам спорят, давят друг на друга, обмениваются взаимными колкостями. Но, видя, что интеллегентная женщина начинает все-таки проигрывать напористому нелюдю, подключается Буран.

Граф таки пытается давить на тот факт, что услуги гнома оплачивает именно он, и тому стоит следить за языком, если не хочет не досчитаться в выплате пары нулей. На эту угрозу отвечает уже Агата.

Жена патриарха обещает перезаключить контракт исключительно на свое имя и оплатить услуги Камнелоба из личных средств. Тогда гном совсем перестает себя сдерживать, а помрачневший Буран берется за коньяк.

По тому, как он чешет клеймо на ладони, как бросает нервные, я понимаю, что мой гримуар начинает прижимать. Клеймо жжется, а по углам должнику мерещатся ожившие тени.

Патриарх Зиминых до последнего не намерен расставаться с родовой реликвией, хочет раздавить меня волокитой, формальностями и вынудить согласиться на награду попроще.

К его сожалению, Буран влез в долг не к простому человеку или магу. Он стал должником чернокнижника.

Закончив с изучением документов, я после короткой консультации с Далбадуном наконец подключаюсь к обсуждению. И очень быстро выключаю из него Бурана, угрожая судебным иском.

Доказать легитимность магического договора в губернском или городском суде для простых подданных крайне сложно. Но Камнелоб предлагает обратиться в суд Права и Чести, занимающий делами аристократии. Они судят по совершенно другим критериям и не чураются магических проверок.

В таком случае получить причитающееся мне вознаграждение я не смогу. Но Буран лишиться графского титула и пары имений в мою пользу. Не говоря уже об испорченной репутации.

Махнув рукой, Буран, прихватив бутылку коньяка, пересаживается в кресло. Его место в обсуждении занимает младший брат.

С финансистом рода разговор получается более конструктивным. Я выбиваю из него причитающуюся мне долю за продажу артефактов и реликвий, которые Романовы успели вынести из разлома в Бронке и которые побросали во время своего бегства из порта.

Это оказывается аж сорок с хвостиком тысяч рублей. Кто бы знал, что закрывать разломы так выгодно!

Также мы с Далбадуртом дожимаем Ингу и меняем перманентные запреты на разглашение факта передачи, использования и передачи артефакта в третьи руки на временные. Срок устанавливаем в месяц.

Север предлагает еще одно условие. Обязанность упреждающего информирования и право бронирования для Зиминых Трескунца в случае, если я захочу выставить артефакт на продажу.

Я, в принципе, не против, но сумму бронирования выставляю конскую. Инга с Севером еще пытаются для приличия спорить и возмущаться, но очень скоро мы с гномом вытесняем их из обсуждения.

-- Если сумма неподъемная, думаю, можем сойтись и на эквивалентном артефакте, -- предлагаю я.

-- Горного червя мне в зад, ну уж нет! -- восклицает Камнелоб. -- Как я тогда, по-твоему, получу свою долю? Отломаю от артефакта кусок? Или ты заплатишь из своего кармана?

-- Летающую метлу мне в зад, ну уж нет! -- отмахиваюсь я. -- Давай тогда установим обязательную сдвоенную оплату…

Наконец по истечении больше двух часов с начала переговоров мы утрясаем последние моменты.

Уставшая, взмыленная, сбросившая пиджак юристка Дюмулен собирает со стола разбросанные листы контракта, исписанные пометками и правками.

-- Что ж… -- она бросает вопросительный взгляд на Бурана, и тот, пнув одну из подползающих к нему теней, обреченно кивает. -- Раз мы разрешили главные моменты, предлагаю вам, господин Ворон, подписать основные положения контракта и получить причитающееся уже сейчас, чтобы освободить Бурана Казимировича от магического долга.

Далбадун кивает:

-- Когда госпожа Дюмулен оформит остальную часть документов, я проверю и вышлю их вам на подпись, господин Ворон.

Я сперва удивляюсь, что на Земле не принято расписываться кровью. Но со своими шлюхами в чужой бордель не лезут, так что оставляю каллиграфическую роспись простыми чернилами.

После подписей Бурана юристы забирают каждый по экземпляру документов, и мне, наконец, приносят вознаграждение за мой труд.

Открыв роскошный футляр, обтянутый кожей какой-то разломной зверушки, я оглядываю Трескунца и довольно хмыкаю. Патриарх Зиминых встает рядом с такой физиономией, будто отдает собственную дочь в рабство, причем забесплатно.

-- Мои люди могут доставить его на любой адрес, -- вздыхает он. -- Или открыть анонимную ячейку в Императорском банке.

-- Нет нужды.

Я захлопываю футляр и призываю гримуар. Пара нажатий, вспышка, и артефакт пропадает со стола.

Глядя на сделанный мной отпечаток реальности, патриарх Зиминых впечатленно хмыкает:

-- Любопытная модель… привезли из своих путешествий? Не подскажите, в какой же стране их делают? Конечно, в рамках инсайдерской информации.

С удовольствием подзаработал бы еще, но не в этом случае.

-- К сожалению, экземпляр один и тот родом не с Земли.

-- Вот как… -- пораженно протягивает граф и падает в кресло. -- Разнообразие других миров всегда поражало меня. Даже жаль, что придется на ближайшее время завязать с разломами.

Да, теперь, когда Зимины лишились главного козыря, наверняка найдутся желающие понадкусывать их пирог. Патриарх просто не может подвергать родных риску, пропадая надолго в разломах.

Но тысячелетнего колдуна, истребившего в своем мире целую расу, жалостью не проймешь.

На очереди у меня денежная часть моего вознаграждения, которую Зимины любезно приносят в наличке.

На самом деле, большая часть реликвий и произведений инопланетных искусств отправится на аукцион, а неизвестные инструменты и артефакты Императорский Научный Институт готов выкупить только после первоначальной оценки.

Но по известным причинам деньги мне нужны чем скорее, тем лучше, вот я и согласился на примерную стоимость своей доли добра. Зимины наверняка откусили от нее приличный кусок, но в нынешнем положении Гоголей я готов это стерпеть.

Перед тем, как переместить четыре толстых пачки купюр в гримуар, я вытаскиваю несколько крупных купюр и отдаю Далбадуну. Благодаря предоплате он официально, без каких-либо посредников, становится моим юристом.

Когда же последняя часть вознаграждения исчезает со стола, тени в гостиной сгущаются. Свет мигает, патриарх Зиминых хватается на свою руку с клеймом, а я расплываюсь в эйфорической улыбке.

Гримуар оценивает наш с Бураном договор исполенным и закрывает его. Клеймо пропадает с руки графа, а я наконец-то освобождаюсь от самого тяжелого ярма и перепрыгиваю сразу на Четвертый магический уровень, который аж в два раза расширяет мой запас маны.

Вспотевший, тяжело дышащий Буран разваливается в своем кресле. Агата встает рядом и заботливо поглаживает по плечу. Мое повышение силы обходится графу почти полным истощением его магического источника.

-- Если на этом все, господин Ворон,