— Меня схватили на улице и приволокли в ваше учреждение. — Каждое слово она пыталась выплюнуть в спокойное, сытое лицо врача, чтобы заставить его нервничать, но безрезультатно. — Я хочу знать, по какому праву здесь нахожусь.

Иваровский вздохнул еще печальнее, чем в первый раз.

— А вы сами помните, что было вчера?

Женщина нервно передернулась. Вчера? Она что, здесь со вчерашнего дня? Как могло случиться, что такой большой отрезок выпал из ее памяти?

Однако этому странному доктору вовсе не стоило знать о ее состоянии — тогда он точно сочтет ее сумасшедшей, и поэтому, удобно усевшись на кровати, она начала:

— Вчера я решила навестить своего старого учителя, профессора истории Зенина. Но оказалось, что его сбила машина…

Врач, внимательно слушая, кивнул:

— Так, так, дальше.

— Когда я увидела, что он мертв, то отправилась домой, — продолжала Лариса. — Больше мне сказать нечего. Я не поняла, почему на меня напали санитары и привели сюда.

— Значит, вы не помните, что устроили драку в толпе? — участливо поинтересовался доктор. — Что обвинили в смерти Зенина своего мужа и требовали арестовать его? У нас есть свидетели, голубушка.

Красовская нервно выдохнула. В этом учреждении следовало рассказывать правду, иначе она запутается и будет походить на настоящую сумасшедшую. Интересно, полиция задержала Стаса? От этого зависело многое. Если не спросить Иваровского, она ничего не узнает.

— Зенина действительно убил мой муж. Стас Красовский. — Каждое слово давалось ей с трудом. — Я разглядела его в толпе и просила полицию взять его. Стаса арестовали?

Психиатр по-прежнему смотрел на нее очень ласково и не перебивал, только иногда вставлял фразы:

— Значит, вы видели вашего мужа. — Это был полувопрос-полуутверждение.

Ее голос немного окреп:

— Да, как вас сейчас. Так его взяли или нет?

Доктор снял очки с толстыми стеклами и вытер их свежим платком.

— Полиция внимательно отнеслась к вашим словам. — Он смотрел ей в глаза. — Только выяснилось, что ваш муж умер несколько дней назад.

— Да, он умер, но это не помешало ему убить профессора, — Красовская начинала нервничать. Она вспомнила роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Иван Бездомный, оказавшись в сумасшедшем доме, никак не мог объяснить профессору, что Воланд специально устроил так, чтобы Берлиоз оказался под трамваем. Ответы на простейшие вопросы звучали идиотски, то же самое происходило и сейчас.

— Вмешались потусторонние силы? — заметил Иваровсий.

Лариса покачала головой:

— Все равно вы меня не поймете. Я знаю, что это звучит абсурдно.

Он взял ее руку в свою, теплую и мягкую, пахнувшую ароматным мылом:

— Мы для того здесь и поставлены, чтобы разбираться в самых запутанных случаях. Постарайтесь мне все объяснить и не смущайтесь. Эти стены слышали разное, а вы, я вижу, женщина разумная.

Красовская вздохнула и решила попытаться. В самом деле, попытка не пытка.

— Несколько дней назад мне сообщили, что мой муж утонул на яхте в шторм, — начала она, стараясь держаться как можно спокойнее. — Мне сразу показалось это странным.

Врач надел очки:

— Почему же?

— Потому что он никогда не ходил на яхте в шторм, — пояснила женщина и в волнении взлохматила волосы. — Это было одним из его табу. Никогда не садиться за руль пьяным и не ходить на яхте в шторм.

— Вы видели его тело? — спросил доктор.

Она наклонила голову:

— Да, видела, но лицо было изуродовано до неузнаваемости. Волны долго били его о камни — отсюда такой результат. В карманах его пиджака нашли паспорт и мобильный телефон.

— И вы решили, что перед вами супруг? — понимающе сказал врач.

Она покачала головой:

— Нет, было еще кое-что. Когда-то он сломал мизинец на правой руке, и палец остался искривленным. По нему мы с его сестрой опознали Стаса.

Доктор продолжал смотреть на нее с сочувствием.

— И вы его похоронили… Что же случилось потом?

— А потом он стал звонить мне по телефону. — Лариса раскраснелась от волнения. — Почти каждый день. Вы понимаете?

Мужчина кивнул:

— Понимаю. И что же он вам говорил?

— Он не говорил, — Красовская стушевалась, понимая, как нелепо звучат ее слова. — Он просто дышал в трубку.

— И вы решили, что это ваш супруг. — Психиатр по-прежнему говорил ровно и спокойно.

— Да, это был мой супруг, потому что я знаю его дыхание, я прожила с ним более десяти лет. — Женщина всплеснула руками: — Он всегда страдал аллергией в начале лета, сейчас много пыльцы, вы же прекрасно об этом знаете.

— Но есть другие люди, которые тоже страдают аллергией, — вмешался доктор.

Лариса дернула плечом:

— Это все не то. У него особенное дыхание…

Иваровский щелкнул пальцами:

— Значит, это единственное доказательство…

— Это не единственное доказательство, — перебила его Красовская. — Несколько дней назад я поехала на дачу, чтобы взять оттуда кое-какие вещи. Подходя к дому, я заметила, что калитка открыта, хотя ключ был только у меня и у Стаса.

Врач наклонился вперед:

— Так, продолжайте…

— Дверь в дом тоже была открыта. — Лариса задыхалась. — Мой муж сидел на кухне и пил чай. Понимаете? Я видела его так же, как вас сейчас.

— И что он вам сказал?

Этот вопрос вызвал у женщины раздражение.

— Он не успел ничего сказать, потому что я убежала. — Она ехидно посмотрела на него. — А как бы вы поступили на моем месте? Человек с того света спокойно сидит за кухонным столом.

— На вашем месте я бы позвал кого-нибудь, чтобы убедиться в своей правоте, — ответил Иваровский.

— Я так и сделала, — пояснила Красовская. Ей показалось, что доктор на ее стороне. — Выбежав из дома, я набрала номер нашего друга Геннадия Быстрова, и он примчался на дачу.

Глаза врача светились интересом:

— И что же дальше?

— Мой муж исчез, — покорно отозвалась она. — Наверное, не хотел ни с кем встречаться.

— И после него остались горячая чашка, чайник с кипятком и еще какие-то следы пребывания? — поинтересовался психиатр.

Красовская покачала головой:

— Нет, и это я не могу объяснить. Но я не сумасшедшая, поверьте. Стас был там.

Доктор не выказывал никаких эмоций.

— Вы видели его еще раз?

— Еще два раза, — призналась Лариса. — Когда я возвращалась из магазина, Стас караулил меня во дворе. Естественно, я не стала подходить к нему. Но это был мой муж, одетый в свой любимый серый костюм, который я оставила в память о нем и который висел в шкафу. Вернувшись домой, я не обнаружила костюма. А ключи от нашей квартиры были только у меня и у него, пока я не поменяла замки. Но он ведь мог взять костюм раньше, правда? Я после похорон не заглядывала в шкаф.