– Арсений Иванович, а где копье? Я спрашивала у пожарных, которые завалы разбирали, не было, говорят, ничего похожего. А я же любопытная – сама на пепелище потащилась. Не нашла.

– Я думаю, кому надо было – тот нашел, еще один грех на грешной душе. Эта дрянь, бесовщина – она же не дремлет, все время пакостит. Такие вещи не исчезают, не могут просто так взять и пропасть. Я думаю, что тот, кто польстился… По незнанию, скорее всего… Станет сначала самым счастливым человеком, а потом не будет в целом свете никого, его несчастнее…

– Арсений Иванович, спасибо вам и…

Лика Вронская перебила саму себя, щелкнула кнопкой диктофона. Дальнейшее содержание разговора интереса не представляло. Она поблагодарила политика за откровенный разговор, пожелала ему поскорее выйти из больницы. Зайцев доволен: врачи обещали, что на днях он покинет кардиологическое отделение. Планов у него громадье: проводить акции, направленные на благотворительную помощь, найти средства на реставрацию икон и паломничества верующих по святым местам. А вот пункта «Министерский пост» в списке нет. Аппарат правительства, чтобы пресечь журналистский ажиотаж, даже был вынужден выступить с заявлением, в котором говорилось: кандидатура Зайцева на должность министра действительно рассматривалась, однако премьер-министр посчитал назначение другого претендента более эффективным для отрасли.

– Я понимаю, как это описывать, – прошептала Лика, откладывая диктофон. Она включила компьютер, открыла файл с уже почти законченным романом. – Понимаю. Может, потому, что видела это воронье, облепившее гостиницу и исчезнувшее так же внезапно, как и появилось. Видела тот номер, залитый кровью. Бесы Егора оказались сильнее, взяли верх. А вот Арсений Иванович со своими бесами справился. Он прав: все достижимо, безвыходных ситуаций не бывает, надо бороться.

– Лика. – Светлана тактично постучала в дверь спальни, в углу которой был установлен стол с компьютером. – Лика, все в порядке? Мне кажется, что по всей квартире гарью воняет. Ты тут случаем не закурила?

Вронская отрицательно покачала головой. Курить – здоровью вредить. Теперь жалко всего: времени, потраченного на бессмысленное пускание дыма; денег, отданных табачным компаниям; легких, кожи, зубов, всего-всего. А запах… Оно где-то здесь… оно не выносит любого упоминания… и протестует, пугает… Иногда сильнее, иногда слабее.

– Ну горит же что-то! Я пойду к соседям, посмотри за Даринкой, – пошмыгав носом, распорядилась няня. – Я там ее голенькой оставила на две минуты, чтобы закаливалась. Не нравится мне этот запах, ты бы ее одела, мало ли что!

Дочка была очень занята. Пускала изо рта слюну, пыталась закинуть ножку за голову и при этом стучала плюшевым мишкой по стенке кроватки.

– Одеваться будем? – поинтересовалась Лика и взяла с кресла любимый Даринкин красный комбинезончик. – Красивая тряпочка, да, милая? О, как ты смотришь внимательно. Красота – страшная сила. Кстати, он маловат уже, скоро придется новый покупать.

Она склонилась над кроваткой, когда зазвонил сотовый телефон.

Настроение у Лики сразу же испортилось. Как тут не дергаться от звонков – роман еще на прошлой неделе должен был быть у редактора. Но пришлось ждать, пока врачи разрешат Зайцеву общаться с посетителями. И потом, кое-что во всей этой истории до сих пор остается непонятным. Поэтому книгу сдавать рано. Но как же стыдно не выполнять свои обещания, обязательства!

С замирающим сердцем Вронская посмотрела на экран телефона.

Как хорошо – незнакомый номер, не редактор…

– Лика, привет, это Катя Некрасова, помнишь такую?

– Еще бы. – Она улыбнулась, вспомнив красивую девушку со смешными, торчащими во все стороны волосами. Она пришла на встречу вместе с Игорем Костенко и рассказала кучу адвокатских историй, которые можно будет потом использовать в очередном романе. – Как дела, что нового?

– Я… то есть мы… Я и Игорь… Собираемся тебя пригласить в гости. На дачу, за город. Не хотим мы жениться, все эти белые платьишки, лимузины, хлопотно и по-дурацки. Но, кажется, мы собираемся попробовать жить вместе. И вот решили пригласить друзей, отпраздновать это событие.

Поблагодарив Катю за приглашение, Лика вернулась к кроватке, взяла дочку на руки.

– Ну что, Дарин, может, и мне того? Тебе как, Дима Мальцев нравится? Мне он нравился, очень нравился. Но, как только я поняла, что он становится жертвой моей неземной красоты, как-то все сразу увяло. Мне интересно только то, чего у меня нет.

Дарина запустила ручку в мамины волосы и как следует дернула. А потом еще шлепнула по щеке, получилась почти пощечина.

– Ты считаешь, он неплохой? Хорошо, хорошо, я учту, только не дерись. Хочешь папу – будет тебе папа. Я же не говорю, что меня от него уже тошнит. Просто кураж пропадает, нельзя мне цветы дарить… Кстати, Дарин, ты представляешь, Дима классную штуку провернул. Помнишь, я тебе рассказывала про Митю Гуляева? Ему удалось-таки внедриться в группировку, и теперь он борется там с одним парнем за лидерство. Митя в курсе всех планов этих уродов. Фашисты уже фактически под колпаком ФСБ, можно брать всю группу тепленькими, можно узнать про все старые дела, работы – непочатый край…

Вернулась Светлана, сверкнула глазами. Ребенок не одет, не кормлен, и все неправильно, по-другому надо ухаживать за малышкой…

«Спокойствие, только спокойствие. – Лика безмятежно улыбнулась свирепой няне. – Света же заботится, хочет как лучше. Забывает, что она – наемный работник. Но я все равно считаю, что лучше фанатичная любовь, чем равнодушие. К тому же ей с нами не всегда легко».

Вронская покормила ребенка, уложила Даринку спать. Потом отправилась на кухню.

Какая пустота в холодильнике! Опять ночью был приступ неосознаваемого жора!

Все признаки окончания романа… Еды нет, в размышлениях слопаны даже нелюбимые шоколадные конфеты и хрен (не исключено, что вместе!).

В зеркале отражается страшная барышня с зеленым личиком (кто эта жуткая девочка?! Кто она?!).

И еще возникает чувство счастья, полета… Хотя и не полное, не такое, как обычно. Потому что есть непонятный момент, необъяснимый…

– Ну зачем она пошла к участковому во всем признаваться?! – воскликнула Лика, с треском захлопывая холодильник. – Зачем?! Да, в конечном итоге я стала подозревать именно Ольгу. Меня перемкнуло в кабинете Мальцева. Он сказал: дверь в квартиру Костенко была открыта, а Егор не оказывал сопротивления. И тут меня осенило – Ольга! А почему? Она ведь спрашивала – перед тем как доской шандарахнуть, – разбираюсь ли я в психологии. И я ей честно сказала – да. А она явно собиралась и ко мне применить техники «эриксоновского гипноза». Очень простая вещь. Стопроцентно работает вот именно на такой ерунде. Конечно, если сделать внушение, которое принесет вред – из окна приказать сигануть, под машину броситься, – и сознание, и подсознание остановятся. А вот мелочи такие – дверь не закрыть, не двигаться – запросто, запросто… Я помню, после тренинга сама развлекалась, пока не надоело. Загипнотизированный начальник мне кофе варил, как зайчик, зарплату прибавил. Я даже как-то во время интервью прикалывалась – убежденный коммунист толкал речи демократической направленности. Это очень простые техники, и они работают. Ольга могла их применить. Но доказательств же не было против нее! Почему она во всем призналась?!