Его судно стояло на реке. Мимо проводили плавкран, громадный, как скала. И он стал заваливаться набок, со стрелой что-то случилось, и его потянуло к судну. Я не очень представляю, как все получилось, но Андрей как раз в это время был в шлюпке у борта судна. Еще бы немного — и кран с судном столкнулись бы и шлюпку раздавило, но кран всего немногим более метра прошел мимо. Андрей говорил, что такой страх он испытал впервые. А между прочим, он мотоциклист, парашютист, — в пятнадцать лет был воспитанником летной части.

Я до сих пор не могу успокоиться. Нет, такого сорвиголову еще поискать. Ему даже в шторм нравится быть на палубе, а что может его смыть, об этом не думает.

И страшно меня ревнует. Если что со мной случится, я убеждена, такое натворит! Нет, я не встречала никого похожего на него. И за это люблю! «Ах, море, море, волна под облака!» — вот что он напевает.

Мамочка, родная моя, хорошая! Напиши нам такое письмо, чтобы мы успокоились, что ты поняла нас. Он очень чуткий и обидчивый, — все думает, что недостоин меня. Но это не так, не так! Я ему сто раз об этом сказала. Он просил меня переслать ему твое письмо. Прошу тебя, родная, как можно лучше, добрее, нежнее напиши. Нам очень нужна сейчас твоя поддержка, чтобы наше счастье не омрачилось. Его мать в Петропавловске, он говорит, она не любит его за то, что он похож на отца, а отец бросил ее. Пил. Дрался. И вот из-за этого мать совсем не обращала внимания на Андрея, а ему так была нужна ее любовь. Найди для нас самые теплые, самые ласковые, самые нужные слова.

Мамочка, любимая моя! Ну как мне рассказать тебе обо всем, ну не могу я, нет слов. Знаю только, что люблю его больше жизни. А учиться я буду. Мы с ним вместе будем учиться. Когда мы приедем в Ленинград, он раскроется перед тобой всем самым хорошим, что в нем есть. Ты полюбишь его, только постарайся не заметить некоторых шероховатостей, — Камчатка оставляет свои следы, — чтобы он не заметил, чтобы не причинить ни ему, ни мне боли. Он очень чуткий, обидеть его легко.

Фамилия у меня теперь — Тархова. Представляю его полностью — Андрей Николаевич Тархов. Возраст — мой. Русский. Рост — метр восемьдесят пять. Меня любит.

Ото всех треволнений — тревог, радостей, переживаний — я похудела, стала такая же стройная, как год назад. Поэтому вытащила из чемодана свой белый костюм, — теперь влезу. И еще, он говорит, есть девчонки красивее меня, но я самая лучшая в мире и любит он только меня. Хорошо ведь, правда? Привет всем-всем! Целую крепко-крепко!

Привет от Андрея. Катя.

РАДИОГРАММА

ИДУ ДОМОЙ ПРОБУДУ НЕДОЛГО ЦЕЛУЮ АНДРЕЙ

2 июля. Здравствуй, муж!

Ужасно смешно слово «муж», какое-то жужжащее. А «супруг» еще хуже. Почему-то напоминает какие-то уздечки и подпруги. Так что уж лучше просто:

Здравствуй, любимый мой!

Мы плохо сегодня простились. Ты больше думал о том, как бы скорее добраться до судна, а то, что я лишние минуты была рядом, ты, кажется, не заметил. Мне было вдвойне грустно, и я долго еще сидела на берегу и ждала, что ты выйдешь, но не дождалась… Дома вспоминала час за часом все эти дни, что были вместе, и плакала, и радовалась…

Была Нюра. Нет, ей, конечно, не видать семейного счастья. А по сути она ведь для него создана. Вот была бы примерная и жена, и мать. Но, боже, как она некрасива… Сидела, плакала. Мне было жаль ее, но не так, как раньше. Теперь глубоко жалеть мешал эгоизм счастья. Она говорит о себе, о том, что опять у нее что-то не сладилось, а я думаю о тебе. Я немного устала за эти последние трудные, тревожные счастливые дни. Нюра спросила, не жалею ли я, что вышла за тебя замуж. Я только засмеялась. О чем жалеть? О том, что не знала любви, а теперь узнала? Теперь-то уж, что бы ни случилось со мной, все равно я была счастлива, и это не отнять, не погасить. Но что может со мной случиться и с нашей любовью? За нас с тобой все рады, все нам желают счастья. Даже наш сухарек завуч. Жду от мамы письмо, оно будет хорошее, я знаю. И все будет хорошо!

Да, как мой талисман? Понравился ребятам? Храни его, он тебя будет оберегать. «Муравьиная принцесса» — она за нас с тобой.

Андрюша, я начала было писать письмо твоей маме и не могу, никак не получается. Нехорошо, конечно, получилось, что ее не было на свадьбе. И что теперь делать? Но ведь мы же пригласили ее. Почему же она не приехала, даже не поздравила нас? Может быть, сначала ты напишешь ей письмо, а уж потом я отвечу ей. Ладно?

Ненаглядный мой, как тяжело без тебя! Андрэ, милый, люблю тебя отчаянно и ничего не могу с собой поделать, да и не хочу. Так и рвется все к тебе. Неужели так будет всю жизнь? Тогда надолго моего сердца не хватит… Ну пусть и не хватит, лишь было бы так, как есть, чтобы всегда нам было так хорошо, как в этот твой приезд. Ты же нежный, ты чуткий. А твои плохие черты — это все наносное, не твое. Я же тебя знаю, знаю! Может, я тебя чуточку придумала, но тогда, как в песне: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». Ты станешь таким. Станешь! Ты уже изменился, и здорово. Уже ничего нет похожего на того парня с набережной. И это прекрасно! Помни всегда и везде — я не выношу пошлости и грязных ругательств. Сдерживай себя, следи за собой, и ты от многого плохого отучишься. В человеке должно быть все прекрасно! — так сказал Чехов. Ему надо верить. Верь — я станешь прекрасным, это и для