Эти четыре дня я вовсю рекламировал свой салон и ароматы. Началось все с того, что в тот же вечер я появился в зале кондитерской Жиндера, благоухая новыми духами. Дамские носики, учуяв необычный аромат, быстро выявили источник запаха, и меня засыпали вопросами, что, где, когда. Еще через день меня пригласили в королевский дворец. Родная сестра королевы, мать раненного мною молодого графа, рассказала о необычном бароне Орже и расписала мои достоинства до небес. Более благоприятного случая для рекламы духов было трудно придумать. Уложив в поданную карету футляр с инструментом, я прихватил с собой и небольшой ларец, в котором умещалось семь фиалов. Мы назвали этот набор «Неделька». Вот его я и решил презентовать королеве при случае. Приняли меня в большой гостиной, где собралось с десяток дам разных возрастов. Сама королева оказалась немолодой женщиной с умными глазами и приятным голосом.

– Здравствуйте, барон, – приветствовала она меня. – О вас говорят как о необычайно талантливом музыканте и поэте. Порадуйте свою королеву вашими песнями.

– Сочту за честь, моя королева.

Я открыл кофр, достал инструмент, нашел взглядом стул и, установив его в непосредственной близости от слушательниц, проиграл первую мелодию без слов. Так сказать, для разогрева. Затем спел пару песен, одну из них про королевских гвардейцев. Если дамы вначале продолжали болтать между собой, то в конце в гостиной установилась идеальная тишина. Исполнив, как меня просили, пару песен, я отложил инструмент, встал и отвесил неглубокий поклон.

Королева подошла ко мне и протянула руку для поцелуя:

– Барон, вы превзошли все мои ожидания. – Я, склонившись, молча поцеловал ей руку. – А чем это от вас так приятно пахнет?

– Разрешите, моя королева, преподнести вам в дар набор ароматов под названием «Неделька». На каждый день недели по одному аромату. Это продукция моей мастерской, и будет продаваться в «Салоне ароматов» при гостинице «Рабат».

Дамы сразу окружили нас, я открыл изящный ларец, где в семи гнездах стояли семь фиалов, и достал один из них, открыл и передал королеве. В общем, о концерте сразу забыли, гвалт стоял такой, что не во всяком курятнике бывает. Ахи летали, сталкивались с охами, а я, опасаясь за инструмент, убрал его в футляр и отошел к окну. Наконец ажиотаж прошел, и королева движением кисти позвала меня подойти поближе.

– Умопомрачительно! Барон, вы не только сладкоголосы, но еще и великолепный дамский угодник. Просите себе награду! Дамы меня поддержат, вы достойны самой высокой оценки, еще никто и никогда ранее не подумал о нас и не придумал специально для нас ничего подобного. Чего бы вы хотели?

– Привилегии изготавливать и торговать ароматами и косметикой, моя королева.

– Ароматы я понимаю, а что такое косметика? Объясните.

В двух словах рассказал о планах выпуска лака для ногтей, помады для губ и теней для век.

– Завтра до вечера, барон, вам привезут королевский указ о привилегии. Как звучит ваше полное имя?

– Сьерж Рэй ван Орж, моя королева.

– Надеюсь, я еще увижу вас у себя на приемах.

– Сожалею, но долг чести зовет меня в дорогу, буквально на днях я уезжаю, вернусь, как только смогу.

– Тогда исполните нам еще что-нибудь.

– Мама, пусть лучше он расскажет нам повесть о двух влюбленных, – в дверях стояли Оженна и Ирида. Оженна без вуали оказалась очаровательна – семнадцатилетняя голубоглазая блондинка, стройная, с прекрасно оформившимся телом.

Пропал! Что делать? А иди оно все лесом, делай, что должно, Сьерж, и пусть будет, что будет!

– Если позволите, королева? – Я подошел к Оженне, достал из кармана небольшую коробочку с моим парным ароматом и преподнес ее принцессе.

– Это вам, ванесса Оженна, на память обо мне.

Отдал коробочку, быстро отошел в центр зала, достал сатур, проиграл вступление, и за тридевять звездных систем, за тридевять веков вперед или назад под сводами королевской гостиной прозвучали первые слова бессмертной трагедии: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…»

Наконец все позади, отданы последние распоряжения. Новому управляющему я предоставил доступ к своему второму счету, с которого он имел право единовременно снимать не более пятнадцати золотых в год, через банковскую почту договорились держать связь. Я передал ему договора с поставщиками, копию указа на получение королевской привилегии, которую, кстати, мне действительно прислали на второй день после моего концерта у королевы. Наконец была спета последняя песня на вечере в честь моего отъезда, утром я запрыгнул в седло, помахал провожающим рукой и выехал за ворота. Отъехав квартала два, я повернул в сторону академии, где у ворот меня ждал Дейн. Ему я передал своего коня, а сам с сумками и ларцами остался у ворот. Навстречу мне вышел привратник. Узнав, что я приехал учиться, он нисколько не удивился, а просто вызвал еще пару служителей, и те, подхватив мое имущество, проводили меня до кабинета ректора и велели ждать. Через полчаса мимо прошествовал лысый старик в фиолетовой мантии, его сопровождали трое разновозрастных мужчин в таких же мантиях, но с разного цвета правыми рукавами.

«Наверное, стихийники, – подумал я. – Видимо, собирается приемная комиссия».

Дверь в кабинет открылась, и один из спутников старика пригласил меня войти.

Зайдя, я увидел обыкновенный кабинет – письменный стол, книжные шкафы, набитые фолиантами, глобус, карта королевства и его окрестностей. За столом в кресле, видимо, ректор, на стульях деканы академии.

– Нуте-с, молодой человек, представьтесь и скажите, на каком факультете вы хотели бы обучаться.

– Сьерж Рэй ван Орж. Мой последний учитель Дэй ван Бара предположил, что у меня имеются склонности к четырем стихиям. Мы случайно с ним встретились в печальный для него момент. Он умирал. До тех пор я не предполагал у себя способности к магии.

– Вы говорите, что магистр Дэй умер?

– Увы.

– Я всегда ему говорил, что его поиски на орочьем континенте до добра не доведут, так и случилось. Жаль, блестящий был ученый. Так вы говорите, что расположены к четырем стихиям?

– Так сказал магистр Дэй.

– И можете продемонстрировать?

– Здесь?

– Вас будут контролировать, не бойтесь, начнем с Воздуха, – ко мне подошел мужчина с белым рукавом, взял меня за руку.

Я привычно вызвал ключ-схему, приложился лучиком от небольшой воображаемой звезды, горевшей у меня в груди, махнул кистью руки, и слабый порыв ветра пронесся по кабинету, разметал стопку бумаги на столе у ректора.

– Поздравляю вас, вы ярко выраженный воздушник. Что теперь? Огонь? Ради Матери, не сожгите мне кабинет.

Ко мне подошел второй декан и тоже взял за руку. Я соединил схемы Огня и Воздуха, закрутил их, и маленькое солнышко, вспыхнувшее под потолком, было ему ответом.