Из затруднения выручила Вера Александровна.

– В театре всякое бывает, – объяснила она, – в тот день могла не выспаться, устать, разволноваться, испугалась нашего милого Вольховского, да мало ли причин… А когда собралась, показала себя во всей красе…

– Именно так, очень возможно, – кивал Вольховский.

– В котором часу она выступала?

– Во втором отделении, – Вера Александровна глянула на антрепренера, будто подзабыла. – Значит, около девяти…

– Вчера у вас в театре был Морев…

– Был, был. Старый пройдоха, – засмеялся Вольховский.

– Что он делал?

– То же, что обычно. Вынюхивал, кого бы у нас переманить… Такой негодник…

– Слушал Савкину?

Вольховский удивленно хмыкнул.

– Наверняка, но я же за ним не следил… Да, против обыкновения был трезв как стеклышко… Ничего у Феди Морева не выйдет, никого не отдадим, вот они где у нас! – и он погрозил чистеньким кулачком. Чем вызвал легкую улыбку Веры Александровны: испугаться такого кулачка мог разве что ребенок.

Гость явно испытывал терпение дирекции. Ванзаров еще спросил о мадемуазель Вельцевой. О такой певице в «Неметти» не слышали. Вяльцеву – знают, да! Его выпроваживали с большим облегчением, приглашая заходить просто, по-соседски. На любой спектакль найдут местечко, весело проведет время, познакомится с актрисами. Ну и прочее… Жаль, что на такой подвиг Ванзаров не мог согласиться.

Жанетт забыла про долг горничной. Забыла про Кавальери. Забыла про рекомендации, ради которых столько натерпелась. Польский граф закружил ей голову до полного беспамятства. Они поехали на Михайловскую улицу, в знаменитый магазин «Grand Bazar de confections de Paris», и там выбрали не одно, а целых три платья. Жаннетт впервые испытала счастье, когда можно покупать наряд, не думая о деньгах. Брать что хочется. Как же это хорошо! После чего отправились в ресторан, она уже не помнила какой, на Невском кажется, где граф заказал лучшего шампанского. В этот раз обошлось без шашки, она пила искристый напиток, который так любила. Шампанское окончательно ударило в голову и сердце. Жанетт показалось, что она влюблена. Что было для нее непозволительно. Отпуская в Россию, ее бедная матушка настрого приказала не влюбляться, а копить капитал. Что Жанетт строго исполняла. До сегодняшнего дня.

Она призналась графу, что она бедная девушка, горничная, заброшенная из милой Франции сюда, в Россию, где горы денег и дикие нравы. Графу было все равно, какого она происхождения. Он сказал, что полюбил ее с первого взгляда. Сама не зная, как это вышло, Жанетт наградила его страстным поцелуем. Прямо в пролетке, посреди улицы. Граф ответил так жарко, что нельзя было сомневаться в его намерениях.

Чудесная погода позволяла кататься. Они ездили по набережной вдоль Невы, и ездили по Невскому, и еще куда-то, а куда, Жанетт не могла вспомнить. Перед глазами вертелись улицы, платья, доброе лицо графа, его брильянтовая заколка и еще какая-то чепуха. Или шампанское сыграло с ней злую шутку.

Наконец бег остановился. Подмигнув, граф спросил, любит ли она шутки. Как парижанка могла не любить шутки? Веселье и смех – это ее натура. И тут граф предложил разыграть ее хозяйку: взять какую-нибудь незначимую вещь, изобразить пропажу, поиски, волнения, как в оперетте, а потом вернуть. Мысль показалась Жанетт замечательной: мадам как раз нет дома. Время шалостей настает!

Пролетка подъехала к гостинице «Пале-Рояль». Немного стесняясь, Жанетт пояснила, что здесь строгие правила: вместе их не пропустят. Сначала войдет она, а после граф. Как будто в гости. Что ж, это тоже часть игры.

Выждав четверть часа, граф Диамантский вошел в гостиницу. Он прекрасно умел подать себя так, чтобы портье не задавал вопросов и только поклонился. Граф поднялся на второй этаж и тихонько постучал. Выглянула хитрая мордочка Жанетт. Она не могла впустить графа, но готова была вынести любую вещь. Граф предложил неплохую мысль. Жанетт затея все больше нравилась. Она скрылась в номере, а Диамант огляделся – по старой привычке.

Александров во всем старался быть впереди. Театр построил самый лучший, звезд достал практически с неба. Но этого было мало. Не так давно он узнал, что в Париже принято перед премьерой приглашать репортеров. Чтобы утром вышли газеты, а публика прочтет интервью и поспешит на спектакль. Несколько дней назад Кавальери опередила его, зазвав газетчиков. Для чего ей это понадобилось, Александров так до конца и не понял. Рецензии вышли, но проку от них было мало. Зато сегодня прок будет. Да еще какой!

Ему удалось почти невозможное: убедить Отеро оказаться рядом со злющим врагом. На Кавальери положил сил не меньше. И теперь боялся только одного: строптивая звезда откажется в последний момент. Хотя дала слово. А у него нет никаких рычагов, чтобы припугнуть. Главное, чтобы бенефис отыграла. Тогда удавка контракта спадет с его шеи. Да, еще неясная ситуация с брильянтами. Ванзаров, конечно, сотворил чудо – Кавальери про них не вспоминает. Но надолго ли хватит волшебства? Оставалось верить и надеяться.

Он лично встречал каждого репортера, жал руку, говорил, как рад видеть. Одним из последних появился мрачный юноша в длинном пальто. Александров сразу понял, что это иностранная пресса пожаловала, Платон предупреждал.

– Вы журналист? – спросил он по-французски.

– Si, si, – ответил юноша, мрачно озираясь.

Ему указали, куда пройти.

Для совместного интервью в зрительном зале переставили стулья: убрали лишние, расставив полукругом несколько рядов. Напротив стояли два кресла. Не слишком близко одно к другому, чтобы дамы, в случае чего, не смогли дотянуться до прически соперницы. Александров искренне надеялся, что до этого не дойдет.

Репортеры шумно рассаживались. Александров заметил, как в зал вошел Ванзаров, стараясь оставаться незаметным. Этого господина только не хватало. Александров любезно ему кивнул.

Время подошло. Выйдя вперед, Александров низко поклонился и еще раз выразил благодарность тем, кто пришел. И попросил вызвать прекрасных звезд аплодисментами. Репортеры захлопали не слишком стройно. Тем не менее боковые двери раскрылись. Из правых вышла Отеро, Кавальери появилась с другой стороны.

Аплодисменты крепчали. Кто-то крикнул «браво!». Божественная Отеро и самая красивая женщина на земле была в светлых, но скромных платьях. Из украшений Отеро прихватила рубиновые серьги с кулоном, Кавальери поддерживала жемчужную нить. Дамы подошли к креслам и поклонились репортерам, как кланялись зрителям. Аплодисменты для актрисы – все равно что шампанское, кружат голову. Александров отошел в сторону, чтобы не мешать этому кружению.

Хлопки стихли. Отеро чуть повернула голову и отвесила поклон сопернице. Кавальери не осталась в долгу: отдала глубокий поклон. Репортеры зааплодировали с новой силой. Тонко чувствуя настроение публики, Отеро сделала два легких танцевальных шажка и обняла Кавальери за шею.