– Анна Людвиговна, на прощание хочу взять с вас слово…

Когда девице говорят подобные вещи, девица воспламеняется любопытством. На что и был весь расчет. Анна дала слово, не сходя с кресла.

– Если в ближайшие дни вам поступит предложение из театра на прослушивание, прошу вас в любое время дня и ночи сообщить мне, – сказал Ванзаров чрезвычайно строго, чтобы и мысли не было о шутке.

– Зачем вам? – спросила удивленная Анна. Мадам Фальк был удивлена не меньше, но при дочери смолчала.

– Чтобы сопровождать вас… Градоначальник издал распоряжение: полиция обязана охранять молодых барышень, которые хотят поступить на сцену. Мне поручено охранять вас…

Новость была столь невероятной, что Анна и мадам Фальк не могли не поверить. Мадам Фальк еще подумала: «Какой заботливый у нас губернатор, печется о девицах!» Что же до Анны, то она дала слово симпатичному мужчине, что без его ведома и шагу не ступит в театр. Даже если ее будут умолять на коленях.

Оставалось надеяться, что барышни умеют держать слово. Жизненный опыт Ванзарова говорил обратное.

Летний сад и театр «Неметти» располагались на Офицерской улице вблизи Императорской Мариинской оперы и в двух шагах от Управления сыскной полиции. Но эти два шага Ванзаров никогда не делал в сторону театра. А сейчас пришлось просить извозчика, чтобы вез по кривой. Не хватало, чтобы кто-то из чиновников или полицейских Казанского участка заметил призрак вернувшегося из отпуска. Ванзаров сошел у Литовского замка и направился к двухэтажному зданию с нависающим эркером.

«Неметти» мало чем отличался от прочих частных театров столиц. На летней и основной сценах изо всех сил веселили публику. Давали ежедневные представления балета, оперы, дивертисмента, оперетты, вокала, эстрадных номеров, фокусов, звуковых пародистов, цыган, бенефисов, шутливых обозрений. Случались даже выступления хора из ста человек. В один вечер смешивали разные жанры и исполнителей, чтобы не наскучить. Ну и, разумеется, имелся и летний ресторан. Театр играл уже десятый сезон.

Ванзарова пропустили в дирекцию, не спросив, кто он такой и что ему надо. Свобода полнейшая. Несмотря на вольницу, хозяйка театра Вера Александровна Линская-Неметти была известна стальным характером. В театральном мире ходили истории, как она доводила до слез могучих трагиков и басов за то, что те позволяли себе явиться на спектакль в подпитии. Говаривали, что директриса может выгнать в шею любую звезду, не посмотрев на контракт и прочие условности. И вообще держит актеров в черном теле, требуя по три выступления в неделю. Хоть и сама бывшая актриса.

Всех этих слухов и ужасов Ванзаров не знал. Достаточно было составить моментальный портрет, чтобы понять, кто перед ним. Невысокая женщина со следами ушедшей красоты отличалась мужской властностью. Черное платье, медальон на длинной цепочке. Оценив фигуру посетителя, а особенно его усы, она нашла в нем достойного соперника.

– Чем можем услужить сыскной полиции? – спросила она, когда Ванзаров представился. Среди зрителей она этого господина не замечала, а наверняка бы запомнила, такая богатая фактура.

По опыту Вера Александровна знала, что чиновники заглядывают к ней в дирекцию в основном, чтобы просить за родственниц. Или прочих девиц. Ничем другим визит сыскной объяснить она не могла. К счастью, происшествий в театре не случалось.

– Вчера вечером у вас было представление?

– Представления даем ежедневно, – ответила Вера Александровна и протянула афишку. – Вот извольте ознакомиться… Вчера был дебют молодой певицы. Восхитительный голос…

Среди прочих фамилий Ванзаров увидел фамилию мадемуазель Савкиной. Рядом с фамилией жирными буквами было напечатано: «Впервые на сцене!»

– Лариса Савкина у вас вчера пела? – спросил Ванзаров.

Директриса издала восклицание, что-то вроде «О-ляля!».

– Она не просто пела, она пела восхитительно! Давно на летней сцене не было такого чуда. Публика слушала с замиранием сердца.

– Она спела «Casta diva»?

Вера Александровна удовлетворенно кивнула.

– Уже слышали? Просто чудо… Жаль, что спела только одну партию и сразу ушла. Публика вызвала на бис, но она не явилась… Такая странная, с замашками звезды.

– Вы подписали с ней контракт?

– Надеюсь подписать, – ответила директриса, поигрывая медальоном. – Когда появится в следующий раз.

– Наверное, мадемуазель Савкина оставила адрес?

К сожалению, Вера Александровна ничем не могла помочь.

– Когда же она пришла на прослушивание?

– В это воскресенье, 23 августа… Я запомнила этот день… Она пришла и просила, чтобы я лично ее послушала…

– Почему именно вы? В театре уже прослушивалась?

– Вы правы, – Вера Александровна благосклонно кивнула сообразительному юноше. – На той неделе ее прослушивал наш антрепренер, месье Вольховский. И отказал. Она просила у меня последний шанс. Я не смогла отказать… Но боже мой, какое случилось чудо! Ничего подобного никогда не слышала… Голос изумительной, редкой, магической красоты. Уж поверьте мне, я в театре с детства… Невероятный природный талант… Сразу дала ей дебют. Пока на летней сцене. Теперь готова предоставить бенефис на главной… С ней что-то случилось?

Догадка немного запоздала. Ванзаров постарался убедить, что его вопросы связаны совсем с другим делом. Но не слишком старался, и директриса ему не поверила.

– Такому таланту нельзя пропасть, – сказала она. – Из нее выйдет великая певица…

Ванзаров достал карточку и показал.

– Это Савкина?

Раскрыв старинный лорнет, Вера Александровна внимательно рассмотрела снимок.

– Кажется, – проговорила она. – Молодые барышни так похожи…

– Особенно когда глаза прикрыты вуалью, – добавил Ванзаров и получил согласие.

Он попросил вызвать господина антрепренера.

Явился довольно моложавый господин в модном сюртуке. У него было прекрасное настроение и цветок в петлице. Фотография была предъявлена для осмотра. Вольховский узнал Савкину без малейших сомнений.

– Она, она, милое создание, – добавил он.

– Прошу простить мой вопрос, я не человек театра, – Ванзаров сказал об этом сам, чтобы не выслушивать в очередной раз замечание по этому поводу. – Часто бывает, чтобы певица на первом прослушивании спела ужасно, а через несколько дней блеснула талантом?

Вольховский переглянулся с Верой Александровной. Без ее согласия тут и муха не пролетит, не то что франт рот посмеет раскрыть.

– Она спела вовсе не ужасно, – наконец ответил антрепренер. – У нее оказался довольно милый, но обычный голос. Его следовало еще поставить. Ученический голос…

– Раскрылся за несколько дней?