– Чего? Чего ты хотел добиться, если все, чего ты хотел, находится здесь?

– Я хотел принести тебе в некотором смысле приданое.

Катриона уставилась на него и медленно моргнула. Бессмыслица какая-то. Мужчины не нуждаются в приданом. Они требуют его от женщины. Так было всегда. В лучшем случае мужчина показывал, что у него достойная родословная, иногда – что он сможет защитить свою жену и обеспечить ей крышу над головой, но все мужчины рассчитывают, что у женщины будет хорошее, богатое приданое. Раз в жизни она порадовалась, что у нее есть то, что нужно мужчине – Банулт был отличным приданым – и все-таки он пошел на поиски чего-то еще?

– Я не понимаю, – сказала Катриона, мельком отметив, что теперь он держит обе ее руки в своих ладонях. Почему-то ей больше не хотелось отдергивать их.

– Ты говорила, что Бойд женился на тебе ради туго набитого кошеля, и мы оба знаем, почему сэр Джон так хотел с тобой обвенчаться. Вот я и решил, что теперь мужчина должен просить твоей руки, не ожидая ничего от тебя. И раз уж Гормферах остался без лэрда, я увидел в этом свой шанс получить собственную землю и прийти к тебе, не нуждаясь в твоей.

Собравшись с силами, Катриона все-таки высвободилась, вскочила и заметалась по комнате. Сердце ее колотилось так сильно, что она удивлялась, почему Бретт этого не слышит и ничего не говорит. Она пыталась разобраться в его словах, но боялась в них поверить. Все это звучало так, будто он пришел просить ее руки, и все внутри у нее вопило «да-а-а-а!», но вдруг она поняла неправильно? И эта мысль заставляла ее колебаться. Будет так унизительно, если она ошиблась.

Бретт мгновенно воспользовался тем, что стол их больше не разделяет. Он тоже вскочил и поймал Катриону в свои объятия, когда она метнулась в его сторону, слишком погрузившись в свои мысли и не успев увернуться. Какое-то время она стояла как каменный столб, затем постепенно обмякла и привалилась к Бретту.

– Я знал, что когда все твои беды закончатся и мне будет пора уезжать, я не захочу оставлять тебя, – проговорил Бретт, прижавшись подбородком к ее макушке и наслаждаясь тем, что снова обнимает Катриону.

– И все равно оставил.

– Я понял, что у меня есть шанс, пусть совсем крохотный, назвать Гормферах своим. И тогда я смог бы появиться перед тобой с чем-то ценным. Ты заслуживаешь этого. Заслуживаешь мужчину, который приходит к тебе и хочет только тебя. Не твои деньги, не твою землю. Только тебя. И сейчас я могу это сделать.

Катриона чуть отклонилась назад и посмотрела ему в лицо.

– Ты хочешь меня?

– О да, – прошептал Бретт и легонько погладил ее по щеке. – И хотел все то долгое время, что меня тут не было. Просто я оказался немного тугодумом и не сразу понял, как сильно тебя хочу.

– Что ж, ты ведь получил то, чего хотел, – пробормотала Катриона и покраснела.

– Да. Точнее, так мне тогда казалось, но скоро мне захотелось большего. И все равно я осторожничал. Когда-то давно я любил одну девушку и потерял ее. Долгие годы я винил в ее смерти себя, был уверен, что мог ее спасти! Мы с ней собирались сбежать и пожениться, и вдруг ее убили. Думаю, то, что она носила моего ребенка, заставило меня чувствовать еще бо́льшую свою вину в том, что я ее не спас. На нее напали совсем недалеко от того места, где я ее дожидался, и знать не знал, как сильно ей нужен.

– Это очень печально. Но почему ты чувствовал себя виноватым? Неужели ее убили твои враги?

– Нет, враги ее клана. И Брайан заставил меня понять, что я, как он выразился, ношу власяницу из-за того, что никак не мог предотвратить. Меня же там не было. Это так просто – окажись я там, сделал бы все возможное и невозможное, но меня там не было. Сначала я даже не стал его слушать, но со временем во всем разобрался.

– И ты до сих пор ее любишь? – негромко спросила Катриона, собираясь с силами, чтобы услышать его признание.

– Она всегда будет занимать какое-то место в моем сердце, пусть только потому, что чуть не стала матерью моего ребенка, но тебе не надо бояться, что она по-прежнему владеет моим сердцем, как когда-то. Впрочем, я так долго страдал из-за случившегося и обвинял себя, что у меня были трудности с женщинами.

Катриона вспомнила, как часто и энергично они занимались любовью, и нахмурилась.

– Что-то я не заметила никаких трудностей.

– С тобой их и не было. Ты, наверное, сейчас подумаешь, что я сумасшедший, но когда бы я ни ложился в постель с женщиной, передо мной появлялся ее призрак.

Катриона уставилась на него, но поняла, что Бретту, очевидно, неловко рассказывать ей об этом, однако он говорит правду.

– Привидение вроде того, что видела Элисон?

– Что-то вроде этого. Она появлялась, и мое вожделение к женщине сразу гасло. Ничто не помогало, кроме больших порций спиртного. Призрак исчезал, только если я был мертвецки пьян. И вдруг я не увидел ее, когда был в постели с тобой, и начал думать, что все дело в тебе. Что ты и есть та женщина, которую я должен был уложить в постель. Нет, потому что я не просто уложил тебя в постель, а занимался с тобой любовью.

Бретт внимательно наблюдал, как Катриона обдумывает услышанное. Раз уж она не заявила сразу, что он сошел с ума или лжет, значит, можно слегка расслабиться. Правильно сделал, что рассказал ей. Он сомневался, что когда-нибудь снова увидит призрак Бренды, но вдруг? Скрывать такое от Катрионы будет неправильно.

– Понятно. Значит, ты решил остаться со мной, потому что не видишь привидение?

– Нет, я хочу остаться, потому что не могу без тебя жить. – Бретт поцеловал ее, Катриона не оттолкнула его, и Бретт снова почувствовал, как сильно ее желает. – Я хочу жениться на тебе, Катриона, – прошептал он, коснувшись губами ее щеки. – Теперь у меня есть свое приданое, и я сбросил ту проклятую власяницу, что носил целых семь лет, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Почему? – спросила Катриона.

– Ах, милая, потому что не могу без тебя жить. Для счастья мне нужна только ты. Я знал это до того, как уехал, и понимал все сильнее с каждым днем, проведенным без тебя. Я даже не представлял, каким был одиноким, до тех пор пока не выехал из этих ворот, и не хочу больше одиночества.

Катриона отдалась поцелую, наслаждаясь его вкусом. И только когда Бретт попытался посадить ее на стол, она собрала остатки разлетевшегося в клочья здравого смысла и смогла его легонько оттолкнуть. Катриона отлично понимала, чего он хочет, для этого ей не требовалось ощущать нечто твердое, прижавшееся к животу, хватило его поцелуя и взгляда. И еще она понимала, что как-то должна собраться с силами и отказать.

Какое-то время она размышляла над тем, что услышала. В его словах имелось одно большое упущение. Он не сказал, что любит ее. Сказал, что хочет ее, нуждается в ней, без нее чувствует себя одиноким, но про любовь – ни слова. Это ее сильно задело, но она велела себе не быть идиоткой. В конце концов этот мужчина приложил огромные усилия, чтобы просто прийти к ней и попросить ее руки, причем дав понять, что сделал это не ради Банулта. Пока этого должно быть достаточно, чтобы ответить «да».