— Я сама.

— Обязательно позвони и сообщи, как Майкл.

— Хорошо.

Я не помню, как неслась домой и на какойскорости ехала. Майкл всегда настаивал на том, чтобы меня возил водитель,потому что мое лихачество всегда его настораживало и огорчало. Я отказалась отводителя и пообещала вести себя за рулем как можно более благоразумно. Носейчас был совсем не тот момент. Я действительно переживала за Майкла и знала,что в самые трудные минуты его жизни я должна быть рядом. Когда я вбежала в дом,то увидела, что прямо на полу гостиной в окружении домработницы и врачей лежитмой муж. Его лицо как-то странно перекосилось. Один глаз был закрыт, а другойоткрыт, но смотрел куда-то мимо меня.

Не снимая пальто, я попыталась растолкатьсидящих рядом с ним врачей и закричала:

— Майкл? Майкл, ты жив?

— Вы нам мешаете, — холодно ответиламериканец, вводивший Майклу какой-то укол.

— Но я его жена!

— Не кричите мне в ухо. Я это понял. Вымешаете мне работать. Если я делаю человеку укол, значит, он жив.

Отсутствие у американцев эмоциональностивсегда меня убивало, и все же я старалась принимать это как данность, но наэтот раз не смогла сдержаться и громко заплакала.

— Я вас умоляю, спасите его. Я вас умоляю. Чтос ним?

— У него инсульт.

— Что?

— У него инсульт. И даже если он выживет, повсей вероятности, станет калекой.

Майкл пытался что-то сказать, но не мог,вместо слов получались какие-то бессвязные звуки. Его лицо было сильноперекошено, и от этого я еще больше ощущала надвигающийся на меня ужас.

* * *

ОДНА ИЗ ЗАПИСЕЙ В ДНЕВНИКЕ:

"Дорогой и любимый дневник, здравствуй!Божьими молитвами Майкл остался жив. Приговор врачей был слишком беспощадным.Мой муж никогда не сможет встать, говорить и даже меня обнять. Но я достойноего приняла и, несмотря на все прогнозы врачей, надеюсь на лучшее. Я не хочуверить в то, что Майкл навсегда останется беспомощным. Я верю, что придетвремя, и он обязательно зашевелит рукой или ногой, да что там зашевелит… Мы сним обязательно станцуем. И ничего страшного, что он даже не может повернутьязыком. Ему не нужно говорить, потому что я смогу все прочитать в его глазах. Аего глаза… Его глаза постоянно молят меня о том, чтобы я забрала у него жизнь ипрекратила его мучения. Но я не могу. Я не могу сделать это, пока верю в еговыздоровление. Не могу.

Врачи хотели забрать его в закрытый санаторий,но я не смогла его отдать. Зачем, ведь у него есть дом. Майклом занимаютсясиделки, а я по-прежнему варюсь в бизнесе. Теперь у меня тройная нагрузка,потому что весь бизнес на мне. Когда у меня появляется свободная минутка, ясразу лечу домой, сажаю Майкла в инвалидное кресло и рассказываю ему о нашихбизнес-идеях. Я раскрываю перед ним нашу газету и хвастаюсь тиражом. Затемчитаю ее от корки до корки и рассказываю Майклу о том, что зачастую в нашейгазете появляются настолько свежие новости, что их еще нет в других. Или рисуюему различные чертежи и схемы, чтобы показать рейтинг наших сигарет, ирассказываю о наших новых технологиях, которые в отчаянных и многочасовыхспорах мы выработали с Джеком.

Хотя Майкл с трудом произносит даже звуки, ячувствую, что он улыбается. И пусть это не видно, но я это чувствую. А сегодняя подписала документы на покупку еще нескольких довольно крупных газет и одногокабельного телеканала. И все это я купила на полученную прибыль. Приехав домой,я разложила документы веером перед Майклом и восторженно рассказала ему о том,что теперь у нас есть собственный телеканал, а это значит, что уже забит каменьв основание нашей бизнес-империи. В этот момент по щеке Майкла скатилась скупаяслеза, и я знаю, что это от гордости за меня.

Я всегда была сильной" Я плачу тольконочью, когда Майкл спит. Плачу оттого, что угасает человек, который стал дляменя родным и которому я очень сильно обязана в этой жизни. Все мои начинанияимели успех. Компания мужа растет на глазах. Я подписываю бумагу за бумагой,создавая собственную империю, но при этом я все же теряю своего мужа. Несмотряна все мои успехи, я его теряю.

Дорогой дневник! И все же, несмотря ни на что,я верю в лучшее. Я стала еще более сильной. Я уже не та наивная девушка, такнеобдуманно выскочившая за сочинского бизнесмена замуж. Я стала сильной зрелойженщиной и не хочу оглядываться назад. Я хочу идти только вперед. Тысячи людейотходят после инсульта. Встают, начинают говорить и учиться жить заново. Никтоне вправе давать свои прогнозы. Жизнь распорядится так, как считает нужным.Главное — вера в лучшее и любовь. Я в состоянии дать это Майклу".

* * *

…Этой ночью Майкл умер. Я проснулась, а он ужеумер. Я вдруг поняла, что обнимаю холодное тело. Я не стала кричать, биться вистерике. Поцеловав его в лоб, я погладила его седые волосы и прошептала:

— Ты решил, что так будет лучше? Быть может,ты прав. Но мне будет очень тебя не хватать. Очень… Я так и не родила тебедетей, которых ты так хотел. Прости, дорогой. Я говорила тебе, что не могуиметь детей, но ты мне не верил. Ты всегда надеялся на лучшее, впрочем, как ия. Я обязательно накажу того человека, который сотворил со мной подобное. Янавела о нем справки. На сегодняшний день он самый крупный бизнесмен в Сочи. Онслишком высоко взлетел, а это значит, ему больнее будет падать. Я все устрою.Не переживай. Ты же знаешь, что у меня все получится. А ты отдыхай. Отдыхай. Язнаю, как ты уставал в последнее время. Устать можно не только физически, но иморально. И эта усталость довольно сильная. Так страшно все знать, все видеть,все понимать, но при этом ничего не уметь сказать и хоть что-то сделать.Прощай. Я всегда буду благодарна тебе. Всегда…

Я мужественно вынесла похороны и глазами,полными слез, смотрела, как гроб опускают в землю. Рядом со мной стоял Джек истарался как мог поддержать меня в столь трудный момент жизни. Когда похоронызакончились, я все никак не могла уйти с кладбища и еще долгое времявсматривалась в портрет Майкла. Я вспоминала… Я вспоминала, как мы познакомилисьи кем я была тогда. И подумала о том, сколько мы прожили и кем я стала. Ясмотрела в его благородное лицо и улыбалась. Нам было что вспомнить, и у насбыло много общих тайн. Мы были настолько друг к другу привязаны, что даже деньне могли прожить друг без друга.

А затем, в который раз наплевав наамериканскую холодность и пассивную эмоциональность, я закрыла лицо ладонями идала волю своим чувствам. Кто-то потянул меня за руку, и я увидела рядом ссобой Джека, который пытался меня успокоить.