Пенелопа отвернулась, но Юлиан заметил на её лице слезу. Он схватил её за плечи и буквально насильно заставил посмотреть в свои глаза.

– Так нельзя, Пенелопа! – громко сказал он. – Мы не должны расставаться из-за того, что кто-то что-то не так понял. Нельзя, слышишь?

– Нельзя… Не заставляй меня плакать. Мне итак больно.

– Мы докажем, что они все не правы.

– Ты не представляешь, на что способен мой отец. Не знаешь, как плохо он может сделать и тебе, и мне. Это для… Для нашего общего блага. Пожалуйста, Юлиан.

– Нет, – решительно отрезал Юлиан. – Я никогда не сдамся из-за чьей-то клеветы. Я не такой. Мы вместе разберёмся со всем этим.

– Мы не сможем.

– Сможем. Ты могла в своё время пожертвовать всем ради Аарона, как сама рассказывала, но сделаешь того же самого для меня?

Юлиан многого требовал, но другого выхода не находилось.

– Я поссорилась с родителями из-за него, но чем это закончилось? Я не хочу повторять тех же ошибок.

– По-твоему, я ошибка?

– Я же просила – не делай мне ещё больнее! Всё ещё может образумиться, если мы не будем впадать в отчаяние, но пока… Пусть всё будет так, как они говорят.

– Я ушам своим не верю… Ты бросаешь меня.

– Не я. Я бы никогда тебя не бросила…

– Бросаешь. В трудный момент.

– Прости, но нам всем плохо…

– Подумай ещё раз.

– Я итак много думала.

Её глаза были красными от слёз, а остатки туши растеклись по щекам, сделав её похожими на арлекина. Забавное сравнение, особенно в такой грустный момент.

Пенелопа приподняла подбородок и поцеловала Юлиана. Поцелуи могут иметь разный вкус – сладкий в моменты комфорта, кисловатый после вина, терпкий в мгновения страсти, но этот прощальный поцелуй был с оттенком горечи.

Пенелопа отпустила губы Юлиана и прошептала:

– Не забывай меня.

– Никогда, – ответил Юлиан, тело которого дрожало, а сердце билось с истерической скоростью, угрожая вот-вот выпрыгнуть из груди.

Она ушла, а он больше не пытался её остановить.

Иногда понимаешь, что человек неуверен в своём решении, поэтому всё, что требуется для переубеждения – правильный рычаг. Порой достаточно и одного слова, потому что неуверенный в себе ждёт как раз того, что кто-то подскажет ему, как сделать правильно.

В глазах же Пенелопы не было льда, который ждал лишь того, что огонь Юлиана растопит его. В них было знание того, что иной дороги нет. В таких случаях, если ты не глупец, понимаешь, что любые слова, доводы и мольбы не имеют никакого смысла, потому что всё уже предначертано.

Дабы хоть немного заглушить свою боль, Юлиан отправился в «Хартс», прихватив с собой Гарета. Стоял солнечный день, но солнце, доселе только радующее, на этот раз раздражало и угнетало.

Гарет, который стал совершеннолетним ещё в конце осени, купил Юлиану пиво и молча, почти апатично выслушивал его.

– Она поцеловала меня на прощание, попросила не забывать её и… Ушла, – закончил рассказ Юлиан.

– И всё? – спросил Гарет.

Он не пил пива, потому что «ещё не дорос для того, чтобы пить днём».

– Этого мало? – удивился Юлиан.

– Я ожидал больше драмы.

– Ты издеваешься? Что мне делать? Ты же всё знаешь.

Гарет тоскливо покачал головой и сказал:

– Знаешь, как я избегаю подобных ситуаций? Не привязываюсь к людям и, тем более, не влюбляюсь в них. Это очень плохая привычка, знаешь ли. Живу для себя и руководствуюсь принципом – что-то теряется, что-то находится.

– Я не хочу терять Пенелопу и находить что-то новое.

– Эх, мой юный друг… Ты ещё не понял до конца, как всё в нашем мире устроено. Порой тебя не спрашивают – хочешь ты или нет. Нужно собраться и принять этот факт.

Юлиан не этого ждал от Гарета, но у того было своё мировоззрение, и Юлиан уважал его хотя бы за это. Он не позвал с собой Йохана, потому что тот лишь соглашался бы с жалобами Юлиана, но не смог бы дать хоть какой-то мало-мальски ценный совет.

– Алкоголь – не лучший выход, – сказал Гарет. – Познакомься с какой-нибудь красивой девчонкой, и сам не заметишь, как твои страдания по Пенелопе закончатся.

– Это будет означать её предательство. Она рассталась со мной не потому что хотела этого, а потому что на неё оказали давление.

– Думаешь, когда всё успокоится, она вернётся к тебе?

– Она любит меня, поэтому не сможет поступить иначе.

– Опять ты про любовь… Любовь выглядит не так, как ты её себе представляешь. Если бы Пенелопа и впрямь по-настоящему любила тебя, она наплевала бы на всё и вместе с тобой сбежала. Этого не случилось. Знаешь, почему?

– Потому что любви и не было?

– Я не был внутри её головы, поэтому не ручаюсь, – сказал Гарет. – Возможно, ближайшие дни позволят ей в себе разобраться и, если она поймёт, что любит тебя, то вернётся. Найдёт способ. В конце концов, вы не Монтекки и Капулетти – между вашими семьями нет кровной вражды.

Юлиан злобно посмотрел на Гарета и одним глотком осушил едва ли не половину бокала. Он почувствовал прикус горечи во рту, но он не был и близко сопоставим с той горечью, которую ощущала его душа.

– Буду надеяться, – сказал Юлиан.

– Искренне советую не думать об этом. Даже если она не вернётся, всегда найдётся кто-то лучше. Думаю, ты и сам это поймёшь когда-то.

– Может быть, но пока я не готов.

– Она твоя первая?

– Нет, – сознался Юлиан. – Но всё, что было раньше, выглядело совершенно по-другому. Не было ни эмоций, ни страсти. Я ничего не чувствовал, кроме сухости и безразличия.

– Выходит, раньше ты был умнее, чем сейчас, – похлопал соседа по плечу Гарет.

– Дело не в этом. А в том, что предыдущие и в подмётки не годились Пенелопе. Она же такая… Невероятная… Просто лучшая в этом мире.

Гарет недовольно посмотрел на Юлиана, после чего изобразил приступ тошноты.

– Ненавижу сопли, – сказал он. – Все девушки одинаковые – особенно, внутри. Надеюсь, Пенелопа поможет тебе это понять.

– Шёл бы ты домой, – резко произнёс Юлиан.

Гарет нахмурил брови.

– Я что-то не так сказал? – удивился он.

– Пенелопа другая. Если ты думаешь иначе, это не значит, что ты прав. Всё, иди, дальше я справлюсь один.

Возможно, Юлиан был излишне груб в отношении соседа, но он рассчитывал на благоразумность Гарета. Он его не разочаровал.

– Хорошо, оставлю тебя наедине со своими мыслями, – улыбнулся Гарет и встал из-за стола. – Только не натвори дел, как сегодня в академии. И не ходи к Пенелопе.

Юлиан был по