реальности и сейчас находился, потому что мы приехали, а он все еще сидел внутри. Ну и демоны с ним.

Ограда стоянки закончилась, а дрожь в коленках еще нет, но до заветной двери “Только для” было рукой подать. Я и подала. Пакет с вещами выглянувшему наружу Подхолмсу. Хоббит заинтересованно заглянул внутрь, еды не обнаружил и опечалился. Я догреблась до двери, забрала свое и шмыгнула в кабинет некроманта, чтобы быстренько сменить дареное на привычное. Попросила Пышко покараулить и на всякий случай стулом дверь подперла. Но она распахнулась именно тогда, когда платье я уже сняла, а штаны еще не натянула.

— Холин? — вопросил комиссар, и звуки его дивного голоса сплелись с грохотом рухнувшего стула.

Я взвизгнула и изобразила испуганную нимфу, Эфарель воссиял ушами.

— Прошу прощения, — в сторону отвернулся, шторками ресниц глаза занавесил и косит сквозь щелочки на мои… коленки.

Орать “Выметайся!” комиссару при исполнении в его же собственном отделении было бы некультурно, я не стала. И только потащила из пакета рубашку, как вспомнивший о порученной миссии молниеносный хоббит рванулся меня спасать, зацепил краем ботинка коварно высунувшуюся из-за косяка ножку стула и всем своим невысоким, но увесистым телом пнул Эфареля в спину. Не ожидавший такой подлости от подчиненного, Альвине пошатнулся, удерживая равновесие, шагнул вперед и — не удержал. Удержал добротный и тяжелый стол Холина. И меня, и Эфареля. Комиссар прильнул лицом к декольте, а к прочему прочим и, судя по блаженной улыбке, явно не был разочарован. Я попыталась выползти из-под него, и глаза Альвине, одной рукой опирающегося на край стола, а другой удерживающего меня под спину, загадочно потемнели.

— Пышко, а что?.. О! До своего кабинета добежать не успели, комиссар?

Осталось только патрульных позвать, чего уж, пусть все посмотрят…

Эльф мгновенно поднялся, и я отчетливо поняла, что он валял дурака, прикидываясь неловким. Где вы видели неловкого эльфа? До рубашки я так и не добралась. Мало того, вытащенная из пакета одежда лежала на полу, а на меня теперь еще и Холин смотрел этак оценивающе. Краска бросилась в лицо, в глаза плеснуло синим… Я-Сова подобрала за спину свисающие с края стола серые дымчатые крылья и подергала правой лапой, на которой мотался шнурок с кулоном.

— Угу! — многозначительно и со смыслом сами понимаете, каким, сообщила я в бесстыжие рожи, слегка расплывающиеся из-за свойственной совам близорукости. Гордо развернулась спиной и, подволакивая лапу с кулоном, неловко сковырнулась с обратной стороны стола на пол.

Возвращаться в мир людей не хотелось, поскольку после оборота я буду вообще без белья. Кто-то вышел, а чья-то рука подобрала и сунула мне под стол оброненные одежки. Сверху шлепнулась форменная мантия. Не моя трофейная, а Холина. Я угрожающе пошипела, раздались шаги, звуки поднимаемого с пола стула, дверь закрылась.

Какого демона Эфарель делал тут в такое время? Ему тоже общественные работы назначили? Я пришла в себя и возилась с одеждой прямо на полу. Может без белья и свободнее, но я чувствовала себя какой-то незащищенной, потому не побрезговала и мантией, и только потом решилась подняться. Не зря. Холин и не думал покидать кабинет — сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и продолжал свою жутко-научную непонятно вычислительную деятельность. Брови сдвинул, лоб наморщил, такой весь серьезный, сосредоточенный и… голодный, видимо. Вон стилус грызет. Я бы сейчас тоже погрызть не отказалась.

— За созерцанием направо, до конца коридора, дверь с инициалами А и Э, — сообщил мне некромант и поднял глаза. — У тебя, между прочим, уже смена началась, а ты даже в журнале прихода не отметилась и номер значка в системе не зарегистрировала.

— Какое еще номер? У меня же стажерский, без права.

— Теперь “с”. Временно повышена до завершения моей временной профессиональной ограниченности. Получить, расписаться, приступить к работе.

Я вымелась за дверь, но сунула обратно голову.

— Мастер Холин!

— Ну?

— Спасибо!

— Эфареля иди благодарить, он оценит и возрадуется безмерно, — пробубнел некромант, возвращаясь к своим цифрам.

— Я за подарок. Красивый.

— Принято, восторгаюсь. Кстати, о красивом. Будешь наплевательски относится к вещдокам, я про эльфийский кулон, который мальчишки из кургана принесли, лишу премии.

— А у меня есть премия?

— Теперь нет.

Я приуныла и ретировалась. Получение нового значка ознаменовалось торжественным извлечением оного из ящика стола, открытием футляра и, собственно, вручением. Затем от меня потребовали личный идентификатор, каплю крови и расписаться в куче бумаг. Пышко тыкал коротким пухлым пальцем, я расписывалась, не особенно вникая в смысл документов, изложенных на тарабарско-канцелярском.

— К комиссару потом еще зайди, раз уж он еще тут, там тоже у него где-то что-то. Если не забоишься, — и хохотнул.

— А чего он тут вообще?

— Да ботва его знает… Явился днем, очами сверкает, злой, будто его с… Гарпия, а ты уже самостоятельная? При тебе говорить всякое такое можно? А то я сомневаюсь иногда.

— Жги!

— Так, ага. Явился, значит, злой, будто его с девицы в самый интересный момент сдернули, и давай с проверками ко всем ходить, наверстывать, значится. Потом собачился с кем-то по магфону, ну знаешь, как эльфы умеют, культурно так, но сердце на пятки давит. Потом уехал, значок вот привез и документы и сел вас ждать. Ты бы пошла, дорасписывалась, где надо? Он вроде успокоился уже, после тебя-то.

Я не стала признаваться, что беспокойства Эфареля как раз-таки с меня и начались, и не пошла. Ну его, прикидывается скромником, щеками розовеет, а потом раз и на стол. Но… до чего же красивый, паразит. И целуется хорошо. Хоть и не совсем при памяти была, а все равно помню, как…

— Ливиу! — рявкнул надо мной Холин. — Подбери слюни с документов и хватит предаваться фантазиям о ясных очах и крепких объятиях, долг не ждет. Десять минут на сборы по форме и на выход.

Некромант вышел в сумерки, я уставилась на Подхолмса.

— Магнитные бури сегодня что ли, или Пятно пониже село, иначе с чего они все чудные? — протянул хоббит, задумчиво пожевывая полоску вяленой рыбы. Проследив за моим алчущим взором, Пышко счел за лучшее поделится, теперь мы жевали в унисон.

— А цтрашный наш обычно чем занимается, — почему-то шепотом спросила я.

— Спит в кабинете, читает что-то, чаще слоняется не пойми где, но на вызовы отвечает всегда, к утру приходит и спит пару часов. Ну,