– Даже ботинки?

– Даже ботинки.

Он попытался прикрыть глаза. Услышал стук в дверь.

Вошла Анна Ли Стивенс и встала над ним, затем села на краешек кровати и осмотрела его забинтованные ноги и спину. Коснулась его руки. Повернув голову, он увидел, что она плачет.

– Люка вызвали, – промолвила она. – Мы думали, что ты умер.

– Меня не настолько попортили.

– Что случилось?

– Бум нашел Хондо.

– Кто такой Хондо?

– Собака дяди, – ответил Квин улыбаясь.

– Смеешься?

– Почему бы нет? Плакать, что ли?

– А Уэсли? Он мертв?

Квин промолчал.

Она теребила пальцами его предплечье и просто смотрела на него. Затем перехватила его взгляд и снова заплакала. Квин увидел ее мокрые ресницы и мягкие красные губы, когда она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Зачем это?

– Мне захотелось, – ответила Анна. – Тебе это нужно.

– Я не убивал Уэсли.

– Жаль, Квин, – сказала она. – Те люди все должны умереть.

Квин нежно взял ее запястье и поднял голову. Их лица находились в двух дюймах друг от друга. Он почувствовал ее дыхание. Анна замотала головой и встала.

На полпути к двери она повернулась и улыбнулась.

– Анна? – произнес Квин.

Лили Верджил ворвалась в палату и чуть не налетела на Анну. Лили была одета в мундир шерифа округа Тиббеха, из-под кепки выбивался «конский хвост». В руке она держала переговорное устройство.

– Ты скверно выглядишь, – заметила она. – Привет, Анна Ли.

Анна улыбнулась Квину еще раз, прежде чем выйти. Квину хотелось знать, что ее муж сделал с пулями, извлеченными из его тела.

– Значит, тебе прострелили задницу? – спросила Лили.

– Всего лишь картечью, – уточнил Квин. – И пулей плечо.

– Я думала, что пули не берут рейнджеров.

– У тебя хорошее настроение.

– Почему бы нет? – улыбнулась Лили, стоя над ним, и затем повернулась спиной, чтобы ответить на вызов по радиосвязи. Несмотря на помехи, было ясно, что произошел какой-то инцидент в здании Гражданского банка. – Становится все лучше и лучше, – констатировала она.

– Уэсли продал меня.

– Бум рассказал.

– Ты ожидала этого?

– Я не удивлена, – призналась девушка. – Никогда не хотела, чтобы он участвовал в нашем деле.

– Он был моим другом.

– Мы споем евангелическую песню «Я убегу» позднее, – сказала Лили. – Мне необходимо десять патрульных, чтобы блокировать дороги из округа. Нужно обложить Говри со всех сторон, сейчас он опасен. Мне кажется, он потерял рассудок и плохо кончит. Либо сдастся властям, либо будет убит.

– Сколько у него сообщников?

– Семеро, у меня пятеро полицейских, включая меня, – пояснила Лили. – Он убил того пастора, – добавила она.

– Джонни Стэг обещал мне вознаграждение за возвращение пожертвований, – сказал Квин.

– И ты послал его.

– Тебе нужно дождаться подкрепления, – продолжил Квин. – Кто, кстати, сейчас руководит ведомством шерифа?

– Полагаю, я, – ответила Лили. – Сюда едут помощники шерифа из Уэбстера и Чокто.

– Они скажут, что женщине не положено руководить операцией, – поддразнил ее Квин. – Эти жители Тиббехи всегда нуждаются в посторонней помощи.

Лили внимательно изучала лицо Квина, когда тот медленно сползал с края постели и неторопливо ковылял на шатких ногах.

– Мне видна твоя задница, – ухмыльнулась она.

– Патрульным надо схватить его, – сказал Квин, оставив ее реплику без ответа. – Он сейчас в банке. Разве ему есть куда идти?

– Да куда угодно.

– И он убил трех известных нам людей.

– И Джил Буллард.

Квин покачал головой, передавая ей предсмертную записку, которую получил от Джонни Стэга. На время она углубилась в чтение, а затем, подняв глаза, встретила взгляд Квина. Лили покачала головой, будто не веря ни одному слову записки, хотя они оба понимали, что она была написана собственной рукой Хэмпа Бекета. Черт, она была забрызгана его кровью.

– Я не верю.

– Приходится верить, – возразил он. – Обсудим это позже.

– Мы могли бы просто погулять.

– Да, – согласился Квин улыбаясь. – Конечно.

– Пусть все думают, что весь округ коррумпирован и неуправляем.

– Окажи мне любезность найти человека, который достал бы для меня джинсы, револьвер и ботинки, – попросил Квин, подмигнув ей. – Я бы не возражал против рубашки и куртки, если это не составит большого труда.

Лили скомкала записку дяди и бросила ее в мусорное ведро.

– Скоро вернусь.

– Ну, Лили?

Она задержалась в дверях, опершись руками на коробку. Ей пришлось поднять подбородок, чтобы видеть Квина из-под опустившегося козырька кепки.

– Нам потребуется как можно больше местных парней, чтобы сделать все как надо.

Старики словно приросли к тому самому клубу ветеранов иностранных войн, где Квин встречался с ними неделю назад после похорон дяди и где они попросили его сесть в кресло, выпить вместе с ними виски и объяснили, почему его дядя сунул в рот ствол 44-го калибра и спустил курок. Сейчас все они сидели за угловым столом под групповым фото 1993 года, и, когда Квин и Лили вошли в зал, оторвали взгляды от традиционных чашек кофе. Мистер Джим указал на кресло, в котором раньше сидел его дядя, и попросил Квина присоединиться к ним, заметив, что он в своей парикмахерской всегда стриг парней, идущих на действительную воинскую службу, бесплатно.

– Традиционная военная стрижка, – сказал он. – Я подстригу этого рейнджера не хуже любого другого.

– Нам нужна помощь, – пояснил Квин.

Варнер пошел за стойку бара, достал футляр, выложенный красным бархатом, и вынул из него снайперскую винтовку М-40. Затем проверил оптический прицел и открыл магазин.

– Патронов у меня достаточно. Могу прилично стрелять с водонапорной башни.

Квин кивнул.

– Ты одолжишь мне револьвер? – спросил мистер Джим у Лили. – У меня рядом с кассовым аппаратом хранится только мелкокалиберный пистолет.

– Конечно, сэр, – пообещала Лили. – Я лишилась двух своих помощников. Сейчас в моем распоряжении Квин, Бум и два других парня. Из Чокто должны прибыть еще четверо полицейских. Двое – из Юпоры. Военные контролируют шоссе, ведущие за город.