Но это не ее дело. И ей не стоило за него браться. Она всего лишь гостила в чужом доме. Была квартиранткой, сиделкой, водителем.

Она все-таки добралась до своей комнаты и упала на кровать, не расстилая ее. Уснуть не получалось. Теперь комната Финна вызывала другие ощущения: она казалась пустой и одинокой. Она испытывала слишком много эмоций сразу; плач Селесты и страшные слова Мэтта эхом отдавались в ее голове.

Возможно, он был прав насчет ее отца. Она давала ему слишком много шансов, а он снова и снова доказывал, что он ужасный родитель. Он ни разу не сделал ничего, чтобы заслужить ее любовь. Но она все равно его любила.

Но с Финном все было не так. В этом Мэтт ошибся. Финн испытывал к ней чувства.

Джули взглянула на часы. Почти четыре утра. Эта ночь была такой спокойной – пока не раздался телефонный звонок. А потом все полетело к чертям.

Она проворочалась еще сорок пять минут, мучаясь печальными мыслями, а затем решила встать. Она проверила почту: писем от Финна не приходило. И надо же ему исчезнуть именно сейчас! У нее было тяжело на сердце. Она скучала по нему и нуждалась в нем прямо сейчас. Как дождаться лета? Финн вернется и останется дома. Тогда Селесте станет лучше. Может быть, она не поправится совсем, но ей станет лучше.

Она побродила по комнате и посмотрела из окна на ночное небо, но ей ничего это не дало. Это было невыносимо. Она ненавидела ссоры – после них она не могла ясно мыслить. Все погрязло в хаосе.

Джули вышла в темный коридор, и, застыв на мгновение, тихонько постучалась в одну из дверей. Ответа не было. Но она уже не могла остановиться и все равно вошла.

– Мэтт?

Тихонько пройдя по комнате, она опустилась на краешек кровати.

– Мэтти, – повторила она.

Светила луна, и Джули видела, что он не спит, а просто не отвечает ей. Он лежал на спине, подложив одну руку под голову, а другую согнув на груди. Повернув голову, он посмотрел на нее. По крайней мере, выглядел он так же ужасно, как она себя чувствовала.

– Прости. Пожалуйста. Ты должен меня простить. – Ее голос дрожал от слез. Джули понимала, что еще чуть-чуть и она расплачется, но ничего не могла поделать с этим. – Прости. Прости, – повторяла она. – Мэтти, пожалуйста. Не злись так на меня. Я этого не вынесу. – Джули наклонилась к нему и, положив голову ему на грудь, попыталась просунуть руки под его плечи – так, словно он ее обнимал. Она совершенно не знала Мэтта, которого увидела этой ночью. А сейчас она прижалась к нему, больше всего на свете желая, чтобы к ней вернулся настоящий Мэтт.

Прошло несколько минут, когда она вдруг почувствовала его руку у себя на затылке. Он легонько гладил ее волосы. Она закрыла глаза.

– Шшш, – пробормотал он. – Это я должен извиняться. Я наговорил тебе много ужасного. На самом деле я так не считаю. Я был несправедлив по отношению к тебе.

Повернув голову, она прижалась щекой к груди Мэтта и прислушалась к его дыханию. Его голос и прикосновение успокаивали ее. Боль Джули начала понемногу утихать. Она не знала, что сказать, поэтому молчала и лежала так, не шевелясь, пока его рука гладила ее волосы, а потом и спину. Он убаюкивал ее, и она погружалась в тот мир, где ничего не могло причинить ей боль. Весь этот страшный вечер начинал казаться одним большим кошмаром, от которого она теперь просыпалась. Теперь рука Мэтта скользила по лямкам ее топа, поглаживая ее кожу, вызывая у Джули дрожь и заставляя сильнее к нему прижаться.

– Я вел себя ужасно, – говорил он. – Твои отношения с отцом совершенно не мое дело. Конечно, ты его любишь – у тебя есть на это все права. Я сказал непозволительные вещи. – Мэтт искренне переживал. Она слышала это в его голосе. – Ты – лучшее, что случилось с Селестой. До того, как появилась ты, она словно блуждала в темноте и нигде не могла найти себе места. Ты спасаешь ее. Я ни за что не должен был говорить того, что сказал.

– Нет, я слишком на нее давила, – тихо произнесла Джули. – И на тебя тоже. Я больше так не буду.

– Ты все делала идеально. Я бы хотел рассказать тебе правду, но не могу. Пока не могу.

– Я знаю. Все в порядке. – Она обнимала его так крепко, словно боялась, что, если отпустит, он снова набросится на нее с жестокими обвинениями.

Напряжение потихоньку спадало, и она начинала дремать, дрейфуя в тумане пережитых эмоций. Облегчение пьянило ее.

В комнате было прохладно, и от прикосновений Мэтта по ее коже бежали мурашки. Джули вздрогнула еще раз.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Да. Немного.

Мэтт подвинул ноги в сторону, и она прилегла рядом с ним, нырнув под его одеяло и положив голову на его руку. Он продолжал гладить ее: по лопаткам, по основанию ее шеи, вниз-вверх по руке. Она крепко сжала его свободную ладонь, переплетя пальцы.

Мэтт тоже сжал ее ладонь.

– Значит, мы по-прежнему друзья? – спросила она.

– Да, – ответил он секунду спустя. – По-прежнему друзья.

Он не испытывал к ней ненависти. Между ними все было хорошо. У Селесты тоже все наладится. Они что-нибудь придумают. Не случилось ничего, что нельзя было бы исправить. Все остальное не имело значения.

Усталость брала свое. Джули зевнула. Она чувствовала себя страшно усталой и эмоционально выжатой. После этой ночи она уже не могла здраво рассуждать, но сейчас ей вдруг стало спокойно. Рука Мэтта постепенно замерла, а дыхание расслабилось, и Джули поняла, что он уснул. Было невозможно бороться с тяжестью сна, которая наваливалась на нее все сильнее, и посапывание Мэтта постепенно ее убаюкало.

Какое-то время спустя Джули пошевелилась. Она по-прежнему лежала в его объятиях, и он сжимал ее ладонь.

Она почувствовала, как он еле ощутимо поцеловал ее в макушку и что-то проговорил – так тихо, что она не расслышала, лишь сонно повернула к нему голову.

– Господи, Джули, мне так жаль.

– Мне тоже.

Ни о чем не думая, она потянулась вверх, пока ее губы не оказались на уровне его губ. Она понятия не имела, что делает, как будто повинуясь какому-то инстинкту, над которым не имела власти. Возможно, она все еще спала. Возможно, ничего этого на самом деле не происходило. Она подвинулась еще немного ближе, так что ее губы слегка прикасались к его рту – теплому, соблазнительному и манящему. Ни он, ни она не шевелились.

А потом Мэтт сжал рукой ее спину, приподняв ее и притянув к себе. Их губы встретились, и он ее поцеловал.

Его прикосновения были мягкими, а движения – неспешными, дразнящими. Когда он слегка коснулся ее языка, она задрожала и ответила на поцелуй, вдыхая его и пробуя на вкус. У Джули кружилась голова, и она вся трепетала от жара его тела. В этот момент весь остальной мир исчез и существовал лишь этот поцелуй. В свете луны все казалось простым и понятным. Они повиновались инстинкту. Джули закинула на него ногу и прижалась к нему еще ближе.