— Поймем! Сейчас я хочу проучить этого наглеца!

В это время они были уже среди схватки. Небольшой спартанский отряд только что преследовал отступавших амазонок и был так неожиданно атакован воинами Энея, что не успел перестроиться и встретить их. Остальные ахейские отряды были далеко, и никто из вождей не ожидал и не предусмотрел возможного нападения со стороны Трои: ведь во все время основного сражения оттуда не выступил ни один воин…

— Ловушка! Подлый Приам — нарушитель перемирия! — кричали спартанцы.

Однако дрались они отчаянно и отважно, как обычно — и Энею с его отборными троянскими богатырями не удалось смять их одним ударом, как он рассчитывал.

— Берегитесь, клятвопреступники! — прогремел среди клубов пыли знакомый каждому троянцу страшный голос Ахилла. — Берегитесь!

Эней, блистающий своими роскошными доспехами и возвышавшийся на своей колеснице, как башня, увидел летящую к месту битвы колесницу Пелида, и его охватило бешенство.

— Ах, ты еще жив, муравей–переросток[27]! — загремел он, — Амазонки тебя не добили? Ну, так я это сделаю! Ко мне, собака, ко мне! Я посчитаюсь с тобой за Гектора!

Что–то поделалось в эти мгновения с Энеем — какая–то неистовая, почти безумная злоба обуяла его, затмевая разум, не то он никогда не послал бы своей колесницы навстречу коням Ахилла. Он, как и все троянцы, знал, что с Пелидом драться нельзя. Но сейчас им владело то ли отчаяние — ибо он уже понял, что битва амазонок проиграна — то ли ярость оттого, что царь Приам и надменная Гекуба не дали ему вывести на равнину все троянское войско. Он обезумел от ненависти к Ахиллу, который один, без доспехов и почти без оружия, сокрушил армию воительниц и вновь даровал ахейцам победу. Одна мысль владела затуманенным сознанием Энея — убить Пелида, убить, убить!

— Навстречу ему, быстрее! — скомандовал Ахилл Антилоху.

Колесницы сближались. Эней схватил копье, прицелился и метнул его. Ахилл легко уклонился. После невероятных по быстроте атак Пентесилеи Эней казался ему сущей черепахой. Троянский герой поднял второе копье, но между ними мелькнула чья–то другая колесница, отлетела в сторону…

Пелид спокойно приподнял свое копье. С холодным бешенством он смотрел на Энея, с которым их разделяло уже не более сотни локтей, и знал, что сейчас убьет его. Вот свистнуло в воздухе другое копье троянца. Не надо было и уклоняться — Эней промахнулся. Еще бы — на всем–то скаку!

И уже в ту секунду, когда древко копья отделялось от ладони, Ахилл уловил ясно и остро просверлившую его мозг мысль: «Приам может быть не виновен в нападении амазонок, как и в нападении Энея, не то троянцев было бы на поле боя в двадцать раз больше! Если так, перемирие не нарушено, его еще можно возобновить. Но если я убью Энея, родственника царя, сына надменного Анхиса, миру конец!»

Ладонь Пелида чуть заметно качнулась вниз, и копье, пущенное в Энея, пронзило борт его колесницы. Железный наконечник прошел между ног троянского героя, чудом его не задев. Эней взревел и, вместо того, чтобы отвернуть и спасаться бегством, ибо колесница Пелида была от него уже в двадцати шагах, ухватил третье свое копье и завопил, что есть силы:

— Умри, ахейский ублюдок, умри!

— Получай же, дурак! — крикнул в ответ Ахилл и, перегнувшись через борт колесницы, подхватил с земли камень размером с кулак.

Эней в последний момент увидел это, понял, что ему угрожает, и успел прикрыться щитом. Но пущенный со страшной силой камень пробил толстый медный щит, как яичную скорлупу и смял вдребезги могучий нагрудник. Затрещали ребра, и Эней, испустив дикий вопль, рухнул замертво на дно своей колесницы.

Его воины, которых оставалось к тому моменту человек тридцать, сразу поняли, что отступление теперь неизбежно. Видели они, впрочем, и то, что им не уйти от Ахилла, если тот захочет с ними разделаться — почти все они были пешие, да и без колесницы быстроногий Ахилл легко нагнал бы их — он был уже рядом.

— Прочь отсюда, энеевы шакалы! — страшным голосом проревел базилевс, вырывая свое копье из борта вражеской колесницы, с которой в этот момент столкнулся, и потрясая им над головой. — Прочь! Уползайте за свою стену, пока я не оставил вас здесь на корм нашим собакам!

Возница Энея пригнулся, заслоняясь щитом и понимая, что если Ахилл ударит, то проткнет и щит, и его, и дно колесницы. Но Пелид не ударил. По его знаку Антилох развернул коней.

— Прочь! Прочь, я сказал!

Вид Ахилла, сплошь покрытого кровью, полунагого — ибо его хитон, разорвавшись, сполз с одного плеча и свисал, обнажая грудь — был ужасен. Троянцы уже видели однажды ахейского героя без доспехов, бегущего к Скейским воротам и помнили, как тот едва не отворил их, преодолев сопротивление полусотни стражников, и не ворвался в город. Теперь — они это ясно видели — Ахилл мог легко уничтожить то, что осталось от их отряда.

Троянцы обратились в бегство. Укатила с поля боя и колесница Энея, увозя бесчувственного героя.

— Догоним их! — кричал Антилох, от восторга только что не прыгая в колеснице. — Догоним, Ахилл!

— Пусть убираются! — спокойно отвечал базилевс. — Правь назад. Я хочу подобрать Нестора.

Через некоторое время, отправив колесницу с Антилохом и Нестором в свой лагерь, Ахилл пешком вернулся в священную рощу, где произошел его поединок с Пентесилеей. Он хотел еще раз взглянуть на убитую им царицу амазонок, которая — это он прекрасно понимал — оказалась самым опасным его противником за всю жизнь. Перед этим герой приказал Антилоху передать мирмидонцам его приказ — собрать на равнине мертвые тела амазонок и до наступления ночи сложить костры, чтобы предать их огню. Он вовсе не хотел, чтобы отважных воительниц пожирали ночью шакалы и волки, а утром доклевывали хищные птицы. Агамемнон наверняка хочет как раз этого, да только будет не по его воле: амазонок разбил не он и не его войско…

Что делать с телом царицы, Ахилл еще не решил — он не знал, пришлют ли амазонки посольство с выкупом, или ее тоже придется предавать погребению здесь. Скорее всего, отряд воительниц уже далеко, и едва ли кто–то из них рискнет вернуться…

Раздумывая так, он шел через рощу — то была оливковая рощица, посаженная троянцами в честь богини Афины. Неподалеку отсюда начиналась апельсиновая роща, примыкавшая к лесу, где совсем близко находился его грот. Во время битвы амазонки и ахейцы вполне могли оказаться там, и герой мысленно благодарил богов за то, что этого не случилось.

Ожесточение боя прошло, и теперь он чувствовал, как сильно изранен. Антилох извлек несколько стрел из его груди, правой руки и левого бедра (этой стрелы он вообще не заметил), промыл и перевязал раны. Но боль после этого не притупилась, а стала еще острее, рука немела и плохо слушалась. От сильной потери крови у Пелида шумело в ушах.