– …И ПРЯМО СЕЙЧАС мой друг на нижней палубе вашей посудины может умереть от потери крови потому, что вы не позволили мне вызвать медиков и эвакуировать его! – перебил Ник, повышая голос и переходя на крик, как и капитан. – Вы хотите, чтобы вся вина легла на вас? Это я вам гарантирую. Я Николас Янг, и моя семья сотрудничает со всеми компаниями, занимающимися морскими перевозками. Пожалуйста, немедленно сообщите мне гребаные координаты, иначе я лично позабочусь, чтобы вы отныне не смогли устроиться капитаном даже на кусок пенопласта!!!

Двадцать минут спустя, пока Бернард млел в джакузи на самой верхней палубе, а девушка, наполовину португалка[127], пыталась ублажать его, широко открыв рот под пузырящимися струями воды, в небе появился белый вертолет «Сикорский» и начал спускаться на яхту. Сперва Бернард подумал, что у него галлюцинация от избытка алкоголя, а затем увидел, как Ник, Мехмет и Алистер вытаскивают на вертолетную площадку носилки с лежащим на них Колином, завернутым в шелковое одеяло «Этро».

– Какого черта? – рявкнул Бернард, выбираясь из воды, натягивая плавки от «Вилебрекуин» и устремляясь в сторону площадки.

В коридоре он столкнулся с Лайонелом.

– Я хотел тебе сообщить, что Колину резко поплохело. Он полчаса лежал, согнувшись от боли, и его постоянно рвало. Думаем, что это алкогольное отравление после двухдневной попойки. Мы его забираем с яхты и везем в больницу.

Они подбежали к вертолету. Бернард посмотрел на Колина – тот тихонько постанывал, его лицо исказила гримаса. Рядом сидел на корточках Алистер и вытирал ему лоб влажным полотенцем.

– Блин! Почему мне раньше никто не сказал? Я понятия не имел, что Колину так фигово. Черт! Теперь родичи во всем обвинят меня! А потом это просочится во все колонки сплетен, во все газеты… – сетовал Бернард. Он вдруг очень встревожился.

– Никакой утечки не будет. Ни сплетен, ни газет, – торжественно сообщил Лайонел. – Колин не хочет, чтобы тебя кто-то обвинил, так что послушай. Мы отвезем его в больницу и не расскажем никому из родственников о том, что случилось. У меня бывали алкогольные отравления. Проведут детоксикацию, восстановят водный баланс – и через пару дней Колин будет как огурчик. Тебе и ребятам нужно притвориться, что ничего не произошло, и веселиться дальше на вечеринке, ладно? Не звони домой. Никому ни слова не говори. Увидимся в Сингапуре.

– Лады, лады… – Бернард быстро закивал, испытывая облегчение. Теперь можно было без угрызений совести вернуться к той девчонке.

Когда вертолет поднялся в воздух, Ник и Алистер начали ржать и никак не могли остановиться, глядя на Бернарда в широких плавках, болтавшихся на тощем бледном теле. Он смотрел им вслед с недоумением.

– Думаю, до него даже не дошло, что это не медицинский вертолет, – хихикнул Мехмет.

– А куда мы летим? – заволновался Колин, сбрасывая с себя фиолетовое одеяло с золотистым узором.

– Мы с Мехметом наняли «Сессну Сайтейшен X». Самолет с полными баками ждет нас в Гонконге. Ну а дальше – сюрприз! – сказал Ник.

– «Сайтейшен Х»? Это тот самолет, который развивает скорость до шестисот миль в час? – спросил Алистер.

– И даже больше, когда на борту всего пятеро парней без багажа, – широко улыбнулся Ник.

* * *

Спустя каких-нибудь шесть часов Ник, Колин, Алистер, Мехмет и Лайонел сидели на парусиновых стульях посреди австралийской пустыни, любуясь захватывающим видом светящейся песчаной скалы.

– Я всегда хотел приехать на Айерс-Рок, или Улуру, или как еще они называют это место, – сказал Колин.

– Здесь так спокойно, – тихо добавил Мехмет. – Это сакральное место большой силы, да? Я действительно чувствую его энергию даже на таком расстоянии.

– Улуру – одно из самых почитаемых священных мест у аборигенов, – ответил Ник. – Отец привозил меня сюда очень давно. Тогда еще можно было забраться наверх. Несколько лет назад туристов перестали туда пускать.

– Ребята, вы даже не представляете, как я вам благодарен! Идеальный побег с отвратительной холостяцкой вечеринки. Простите, что заставил вас участвовать в этом кошмаре, организованном Бернардом. На самом деле вот то, чего я хотел, – быть в каком-то красивом месте с друзьями.

К ним подошел человек в белой рубашке поло и шортах цвета хаки. Он принес большой поднос из соседнего роскошного экокурорта.

– Ну, Колин и Алистер, я решил, что единственный способ заставить этаких кофейных снобов перестать скулить и стонать – это напоить вас достойным флэт-уайтом. На сто процентов сделано в Австралии, – сказал Ник, когда официант поставил поднос на красноватый песок.

Алистер поднес чашку к носу и вдохнул богатый аромат.

– Ник, если бы ты не был моим двоюродным братом, я бы поцеловал тебя прямо сейчас, – пошутил он.

Колин сделал большой глоток, и от идеальной бархатной пены над верхней губой остались белые усы.

– Лучший кофе в моей жизни. Парни, я никогда этого не забуду.

Это было уже после захода солнца, и небо быстро меняло цвет от темно-оранжевого к глубокому фиолетовому. Молодые люди сидели в благоговейной тишине, а самый большой в мире монолит из песчаника светился и переливался тысячами неописуемых алых оттенков.

Сингапур

Вай Мун сидел за столом, изучая листок бумаги, который только что вручила ему дочь. Претенциозный письменный стол был точной копией наполеоновского стола, стоявшего в Тюильри, – шпон атласного дерева, массивные ножки из позолоченной меди. Украшенные львиными фигурами, они опирались на вычурные когтистые лапы. Вай Мун обожал сидеть в бордовом бархатном ампирном кресле и почесывать ноги в носках о золотые когти. За эту привычку ему постоянно попадало от жены. Сегодня эту миссию взяла на себя дочь:

– Папа, ты так всю позолоту сотрешь, если не прекратишь!

Вай Мун пропустил ее замечание мимо ушей и продолжил яростно чесать пальцы ног о ножку стола. Он смотрел на список имен, которые Пейк Лин выписала после разговора с Рейчел несколько дней назад: Джеймс Янг, Розмари Цянь, Оливер Цянь, Жаклин Лин. Кто все эти люди за загадочными воротами на Тайерсаль-роуд? То, что он не узнавал эти имена, беспокоило даже сильнее, чем Вай Мун мог себе признаться. Он вспомнил слова отца: «Не забывай, что мы хайнаньцы, сын. Потомки слуг и моряков. Нам приходится пахать в поте лица, чтобы доказать, что мы чего-то стоим». С юных лет Вай Мун понимал, что он всего лишь сын иммигранта, получивший образование в Китае, а значит, по всем статьям проигрывает аристократичным «китайцам пролива», которым принадлежали крупные земельные участки, или выходцам из провинции Фуцзянь, главенствующим в банковской сфере.

Его отец приехал в Сингапур в четырнадцать лет разнорабочим и построил бизнес исключительно благодаря своему упорству и пролитому поту. Поскольку их семейное дело за десятилетия превратилось в настоящую империю, Вай Мун считал, что теперь он не хуже остальных сингапурцев. Здесь правили деньги, и в круг победителей приглашали любого, кто сумел разбогатеть. Однако незнакомцы за воротами загадочного особняка внезапно напомнили Вай Муну, что все не так просто.